Камень утренней зари

— Потому что брат так завещал мне сделать.

— Он все подготовил заранее? — задала вопрос Катерина Юрьевна, но не стала дожидаться ответа Авроры и перебила: — не надо, не отвечайте. Вопрос глупый.

Катерина Юрьевна встала и прошлась по комнате, аккуратно трогая покрытую пылью мебель и технику. Всё здесь говорило о том, что владелец был в глубоком горе и вел аскетичный образ жизни на фоне своих страданий. «Может быть, — рассуждала Катерина в мыслях, — Юрий мог стать великим человеком, если бы не моё эгоистичное поведение? А может быть, он бы потратил всю жизнь на глупые скитания?» В душе женщины бушевал шторм эмоций от презрения к себе и своим поступкам до горделивого мнения о глупости самоубийства Юрия — эти чувства схлестывались в тяжелом бою.

— Вы тут живете? — уточнила Катерина Юрьевна, продолжая сметать пыль с кубков.

— Нет. У меня своя квартира. Была. Но когда брат умер, я не смогла продать или сдать квартиру. Посчитала это неуважением к брату. — Аврора немного помолчала, Катерина продолжала стирать пыль с кубков. — Я не протираю их, не трогаю тут ничего, только на кухне и ванной комнате прибираюсь раз в месяц. А так: прихожу, сажусь на стул и сижу. Иногда час, иногда два, а иногда целый день — потом ухожу.

— Почему не протираете?

— Хочу, чтобы всё в этой комнате хранило память о хозяине. Тут каждый сантиметр пропитан братом.

— Разве пыль не мешает? — удивленно уточнила Катерина.

— Пыль показывает, что человек, который тут жил, остался в памяти других. Как пыль ложится на вещи, так идут годы и сохраняется память.

Катерина не поняла смысл сказанных слов. Она продолжала неосознанно протирать кубки, словно сдирая застарелую кожу с тела, оголяя внутреннюю суть этих вещей, обнажая красоту их сияния.

— Какой он был? — уточнила Катерина, разглядывая один из кубков. — До аварии, какой он, Юрий?

— Веселый. Целеустремленный. Умный. Невероятно талантливый. Вокруг него крутилось много таких же талантливых ребят. Он уже с восьмого класса открыл в школе, по согласованию с директором, кружок для таких, как он.

— Был в центре внимания?

— Да. Но не любил этого. Хотел, чтобы люди видели не его внешность, а его труды.

— Чем он занимался?

— Учился на биоинженера. Новая неизведанная профессия, к которой он кипел всем сердцем. Он мечтал.

— О чём? — уточнила Катерина, когда девушка не досказала фразу.

— Мечтал стать тем, кто разберется в причинах появления рака и сможет предотвратить его развитие. Большая светлая мечта — глупая, отчасти.

Катерина Юрьевна посмотрела на Аврору. Перед ней возник образ Юрия: печальные понурые глаза с коричнево-золотистой радужкой, похожей на осенние листки; взъерошенные черные волосы, будто на них гнездо сотворили птицы; сильные крепкие руки и телосложение; звонкий бархатный голос. И его слова: «Прошу, Катерина Юрьевна, простите меня. Простите меня, ради Бога!»

Не простила, не приняла, не отпустила обиду спустя годы. Горделивая, заносчивая и жестокая женщина — вот кем была она. И он — светлый, талантливый парнишка, который не смог себя простить. «Насколько он был светел, что сделанное действие для него стало каторгой и наказанием?» — подумала Катерина.

— Катерина…

— Екатерина, — перебила Аврору женщина, и пояснила: — называйте меня Екатерина, а не Катерина.

— Почему же?

— Потому что Катерина умерла в своем горделивой желчи, а Екатерина, понимающая и прощающая, только родилась на этот свет.

Из квартиры Катерина выходила задумчивая и печальная. После встречи с сестрой погибшего и их долгого разговора о произошедшем из неё были выжаты все соки. Казалось, пустили её душу через мясорубку и достали перемолотый фарш, лишенный положительных эмоций.

Она брела по городскому бульвару, украшенному яркими кованными светильниками, привлекающими к себе мотыльков и иную мелкую живность. Ногами загребала кучки листвы, уже частично спревшей и оставляющей на носках туфель влажные прозрачные капли, подобно слезам. Руки неотвратимо холодило, пришлось натянуть перчатки на ледяные пальцы.

Не осознавая пути своего, Катерина добрела до церкви, что возвышалась в уединенном уголке парка, отдаленная от мирской реальности. «Откуда она тут взялась?» — удивленно подумала Катерина, рассматривая светлый уголок парка. Она никогда не замечала эту церковь, хоть не единожды гуляла по парку, и только сейчас, когда её взор на мир вокруг открылся, заметила необычное строение.

Бревенчатый сруб маленькой церквушки был покрыт влажными каплями дождя, между брусьями пролеживался мох, который задерживал в себе серебристые капельки, аккуратно покачивающиеся на ветру. Мокрое дерево источало необычайный аромат, застилающий всё вокруг. Небесные капли разбивались об асфальт и хаотично разлетались в стороны. С крыши в несогласованном такте падали дождинки, окропляя траву.