Камень заклятия

— Зожа. Слышали. Ничего, если я к лодке за телогрейкой сбегаю? Не утащит меня эта чертовщина в реку?

— Иди. Когда опасно, я чувствую.

Николай принес телогрейку и, усаживаясь на нее, вздохнул:

— Хоть бы раз камень в дело пустить. Просто посмотреть, как он действует. Надо было сначала мне показать, испробовали бы на рыбе. Может он поражать через воду или нет?

За вечер он еще несколько раз вспоминал про камень, а затем свернулся калачиком на телогрейке и уснул. А я, хоть и не спал прошедшую ночь, просидел до утра. Думал об Ольге и Нюре. Уезжая из города, я был точно уверен — Ольга именно та женщина, которая мне нужна. И решил, если выпутаюсь из ситуации живым и невредимым, обязательно женюсь. Нет, мои чувства к Ольге не изменились… Просто рядом с ней место в моем сердце заняла Нюра. Я любил их обеих и ни одну не хотел терять. Но рано или поздно мне надо будет выбирать, надо будет решать, с кем оставаться. И я потратил всю ночь, пытаясь найти ответ. Но, кажется, эта задачка не имеет решения. Я спрашивал себя: кому я больше нужен? Но ответить на это могли только они.

Если я к чему и пришел, так это к мысли, что пора в стране разрешить двоеженство.

На рассвете я разбудил Николая, и мы поехали снимать сети. На этот раз все обошлось — и мотор не глох, и сети сняли без помех, хотя потребовалось порядком времени, ячейки были забиты ельцом, сорогой, окунем.

— Куда столько рыбы? — не вытерпел я. — Была бы зима, заморозили. А так пропадет.

— Посолим, часть завялим. Раздадим родне. Ну и продадим, живые деньги всегда нужны, — обстоятельно объяснил Николай.

И мне стало неудобно за свой дурацкий вопрос.

Мы благополучно выехали из курьи и огибали остров, когда Николай неожиданно заглушил мотор.

— Ты помнишь, куда камень швырнул?

— Точно куда, не помню. Отошел от берега подальше и кинул изо всех сил в тайгу, — для убедительности я сделал бросательное движение рукой.

— Жалко. Надо было положить в определенное место, мало ли что в жизни случается. Хоть направление броска помнишь?

— Куда там. В голове такое творилось, думал, как бы поскорее от него избавиться.

— Наши сюда часто ездят. Найдет какой-нибудь козел, и хана деревне. Надо было или в реку подальше бросить, или закопать поглубже. Теперь как приеду охотиться, буду не на деревья, а под ноги глазеть. Точно говорю.

Николай завел мотор, и до села мы ехали молча, да и при таком шуме не поговоришь.

После завтрака Николай занялся засолкой, а я поднялся на сеновал и проспал весь день, даже не спускался на обед. Вечером меня разбудил Николай:

— Ну ты мастер дрыхать. На Лену выехал? Пошли ужинать.

Пожалуй, теперь только в деревнях услышишь подобное: «ленские водохлебы», «на Лену выехал». Раньше груз по Лене доставляли на карбазах — несамоходных судах, сколоченных из сосновых плах. Строили карбаза аж до 1955 года, а грузоподъемность их достигала нескольких тонн. Карбаза просто сплавляли по течению, рулевым надо было лишь удерживать судно в русле. Сплав проходил несколько суток, делать было нечего, только спать, отсюда и выражение: «на Лену выехал». В местах выгрузки карбаза разбирались, в деревнях до сих пор сохранились заплоты из толстых сосновых плах.

Николай ушел, а я перевалился на другой бок. Последние дни я находился в постоянном напряжении, и теперь, когда все закончилось, на меня навалилась лень.

Я начал было засыпать, но вновь появился Николай и закричал, что гости уже устали меня ждать. Я сделал вид, что встаю, и он исчез из проема. Я тут же ухнул на подушку и блаженно закрыл глаза, однако Николай не поленился подняться на сеновал в третий раз. Пришлось вставать.

А были у нас не гости, а гостья — Нюра Егорова. Держалась она спокойно, на мое «Здравствуй, Нюра!» вежливо протянула: «Здравствуйте!» Меня посадили рядом с ней. По тому, как переглядывались мама с Лизой и подмигивал Николай, я понял — затеяли сватовство. По такому случаю Лиза отменила ею же введенный сухой закон, на столе стояли две бутылки «Мерло» болгарского разлива. И стало понятно, почему меня так настойчиво звал Николай, не успел я сесть, как он тут же начал разливать под недовольное бурчание Лизы:

— Ну, погнал.

Николай провозгласил тост:

— Выпьем за наше здоровье и чтоб все у нас было хорошо. А еще выпьем за приезд Андрея, а то встретили всухую. Не по-людски…

— А «лекарство» кто пил? — попыталась напомнить мама, но тут же испуганно смолкла, покосившись на Лизу.

Выпили, закусили и Нюра спросила:

— Надолго к нам?

Я думаю, ее смущали взгляды матери и Лизы, и задала она вопрос, чтоб отвлечь от себя внимание.

— Не знаю, как сложатся обстоятельства.

И я в самом деле не знал, можно ли мне возвращаться в город. А вдруг Анисимов успел кому-нибудь рассказать обо мне. Кроме того, представляли опасность братки из банды Кукарева, во всяком случае носатый должен был меня хорошо запомнить.

— Сначала мы с ним сходим за брусникой, потом он поможет выкопать картошку, поохотимся, порыбачим, — Николай загнул четыре пальца и вопросительно глянул на Лизу: — Что еще?

— Поженим.

— Точно, — Николай загнул большой палец. — А на ком?