Каменистая дорога

— Когда-то я думала, что они совсем особенные, — Лане не терпелось хоть с кем-то поделиться своими размышлениями и выводами, — не такие как все, а потом я вдруг поняла, что они совершенно обычные люди. Такие же люди, как и прочие. Просто иногда они об этом забывают…

— Иногда забывают… Верно подмечено. У вас острый глаз, сударыня — молодой человек покачал головой, — но ведь обычно говорят, что аристократы умнее и образованнее прочих людей, и лучше разбираются в разных важных вещах?

— Это, конечно, так, — согласилась девушка, — но ведь воспитание и образование дело наживное. Каждого можно научить.

— Думаю, некоторые бы назвали это опасным вольнодумством, — рассмеялся незнакомец.

— Мне всегда казалось, что опасными могут быть дела, а не мысли.

— Вторые имеют свойство заканчиваться первыми.

Девушка чуть надулась.

— Человек всегда должен знать, какие мысли стоит реализовывать, а какие — нет. Мне кажется, что нужно не пытаться отучить людей мыслить, а научить их разбираться, что такое хорошо, и что такое плохо.

Белая с чуть потускневшей позолотой дверь снова распахнулась и Лана моментально узнала пышные бакенбарды князя Тассельша. И заодно отметила, что с момента их прошлой встречи благородный нос аристократа полностью восстановился.

— Ваше высочество, — поклонился князь, — принц…

— Принц? — девушка непонимающе огляделась, — где?

Затем перевела взгляд на своего собеседника и растерянно моргнула.

— Прошу прощения за беспокойство, — не обращая на неё внимания, продолжил князь, — но я должен вам сообщить, что на завтрашнее утро назначен ваш визит в городскую ратушу. Генерал-губернатор с супругой будут ждать. Как хранитель государственной печати Бореи и распорядитель её внешних сношений я также буду присутствовать. Визит неофициальный, так что если вы прибудете не один…

Он бросил мимолётный взгляд на Лану и добавил.

— … это выглядело бы идеально.

Лицо молодого человека поскучнело и обрело казённо-бронзовое выражение, обычно свойственное разного рода официальным портретам.

— Хорошо, я буду.

Тут девушка снова обрела дар речи.

— Принц!! Вы же мне сказали, что вы видите его только во время умывания?! Вы меня обманули!

Молодой человек лишь улыбнулся.

— Это была истинная правда, сударыня. Чаще всего я вижу принца именно во время умывания… в зеркале, естественно.

— Вы… вы… вы… — Лана даже побагровела от возмущения, — вы воспользовались… я же вам здесь такого наговорила.

Князь Тассельш машинально потрогал нос, но ничего не сказал.

— А если бы знали кто я, вы бы мне этого не сказали? — поинтересовался принц.

— Я… — девушка чуть растерялась, но лишь на мгновение, — не сказала бы, но исключительно из воспитанности.

— Но думать так вы бы не перестали?

— Нет, конечно…

— Тогда согласитесь, что всегда приятнее иметь дело с человеком, если знаешь, что он думает на самом деле.

— Но мне же вы не позволили узнать, что вы думаете на самом деле? Предлагаете теперь отказаться иметь с вами дело? — съязвила девушка, — вам не стоило так поступать… ваше высочество.

— Прошу меня извинить, сударыня, — принц церемонно поклонился, — признаю, что был не прав.

На лице князя Тассельша выступило замешательство.

— Но она же простая… простая… она же не принцесса… вы не можете извиняться… перед этой… это просто… это…

Он не нашёл слов и развёл руками.

— Я в курсе кто она, — холодно заметил принц, — и, кстати, больше я вас не задерживаю.

Тассельш нервно закусил губу, церемонно поклонился и вышел. Принц посмотрел на всё ещё раздражённое лицо девушки.

— В знак примирения могу я пригласить вас на ужин?

— Можете, — хмурясь согласилась Лана, — но ужинать я буду совершенно без аппетита. Я ведь даже не знаю, что вы думаете на самом деле…

— Вы же говорили, что аристократы такие же люди, как и остальные? Думаете, я исключение?

— Посмотрим, — заметила она уже примирительным тоном.

На улицы Констайна опускался вечер. Он скапливался в садах и палисадниках и постепенно растекался оттуда по мощёным улицам, вытесняя с них отблески садившегося за реку солнца. Из недр «Старого Барабана» доносились отзвуки достигшего апогея студенческого праздника. Отдельные группы утомлённых вечеринкой паладинов науки и адептов знаний медленно перемещались вдоль улиц, задираясь к неосмотрительно вышедшим из дома прохожим и покушаясь на городское имущество в лице фонарей и вывесок. Дежурившие полицейские, имевшие на этот случай подробные инструкции, демонстративно отворачивались. Доходы, приносимые городу университетом за учебный год, с лихвой компенсировали любые последствия студенческого разгула в дни завершения семестров.

Одинокий прохожий, пугливо кравшийся боковыми проулками, надвинув на глаза шляпу и подняв воротник сюртука, в любое другое время вызвал бы крайне пристальное внимание как горожан, так и полиции. Но в этот вечер первые надёжно заперли ставни и предпочитали не выглядывать наружу, в то время как вторых такое поведение лиц, не помеченных цветной студенческой фуражкой либо преподавательским цилиндром, ничуть не удивляло. Так что данному незнакомцу удалось проскользнуть по городу, оставшись незамеченным.