Каменистая дорога

И из этой замечательной книги он, несомненно, узнал бы, что широко распространённые представления о связи акул-титанов с левиафанами не имеют под собой ни малейших оснований, ибо левиафаны относятся к породе китов, в то время как акулы — есть монстры рыбьей природы. Ещё он мог бы узнать весьма полезную информацию о том, что хотя акулы-титаны нередко атакуют лодки и даже небольшие корабли, они почти не опасны для одинокого пловца, если только не распалены вкусом и запахом свежей крови, либо речь не идёт об экипаже разбитого ими судна. В этом их отличие от не столь гигантских, но заметно более опасных акул-зубоклинов, нападающих на пловцов весьма часто и нередко встречающихся большими стаями. Акулы-титаны же редко обращают внимание на жертв более мелких, чем арктический бегемот или дюгонь.

Но не зная всего этого наш герой был вынужден отступиться от своей идеи пересечь залив вплавь и отправиться искать иной путь, что и привело его ко множеству неожиданных злоключений, о которых мы расскажем любознательному читателю в своё время.

Из приключенческого романа Мазура Троя "Потаённый остров".

Ведомство обер-прокурора занимало целый квартал на одной из главных улиц. Что вполне соответствовало разнообразию и широте исполняемых им функций по охране спокойствия и благополучия Борейской державы от всевозможных посягательств со стороны иностранных и, в особенности, её собственных подданных. Под отлогими металлическими крышами этого исполинского здания уместилось несколько судебных департаментов, управление корпуса жандармов, перлюстрационный кабинет его автократорского величества личной канцелярии, палата государственной цензуры и обширное хозяйство главного дворцового егермейстера. И это не считая казарм для двух эскадронов надворных жандарм с прилагающимися конюшней и псарней. Впрочем, казармы, конюшня и псарня занимали в основном уже пристройки, флигеля и подвалы.

Внешний облик здания с его массивными квадратными колоннами, лишёнными излишеств каменными стенами и тяжеловесными карнизами, полностью соответствовал наполнению. Являя миру геометрическую размеренность, холодную беспристрастность и гнетущую неизбежность борейского правосудия.

Внутренняя отделка и обстановка этой традиции тоже не изменяли — минимум декора, максимум размеров и пафоса. Бригида Аббе в задумчивости разглядывала идеально оштукатуренные стены и уходившие к заоблачным потолкам узкие окна. Начинавшее затягиваться ожидание прервал импозантный жандармский офицер в пепельно-сером мундире.

— Его высокопревосходительство примет вас, мать-проповедница, следуйте за мной.

Они миновали длинную и тихую приёмную, остановившись перед высоченными отделанными медью дубовыми створками. Офицер приоткрыл дверь и сделал приглашающий жест.

— Его высокопревосходительство будут с минуты на минуту.

Бригида слегка поклонилась и, зайдя в кабинет, скучающе огляделась. Здесь было уже не так официозно. Ряды книжных шкафов вдоль стен и огромный резной стол по центру слегка оживляли помещение. Пасмурного света, вливавшегося сквозь три высоких окна, не хватало на все обширные пространства комнаты и у дальней стены мерцали жёлтым светом модные электрические светильники.

Хлопнула внутренняя дверь. Обер-прокурор Йонс Быконт не блистал ни красотой, ни молодостью. Это был крупный, начинавший грузнеть мужчина, затянутый в малиновый бархатный китель практически лишённый шитья и прочих излишеств, исключая только наградные и памятные нашивки над обшлагами. Лицо обер-прокурора тоже было крупным и массивным, хранившим следы бурного прошлого, запечатлённые перебитым носом и парой сабельных шрамов. Возраст практически лишил его шевелюры, а светлые усы и полубаки проредил достаточно, чтобы они легко терялись на мясистой обер-прокурорской физиономии.

— Здравствуй, Бригида. Как твой отец?

— Увы, — вздохнула проповедница, — подагра и ревматизм. Теперь он практически не встаёт с кресла-каталки.