Каменная болезнь. Бестолковая графиня [повести]

В одну из последующих ночей Ветеран признался бабушке, что отец его погиб не во время бомбардировок в Генуе, а был замучен Гестапо. Фашисты выбросили его обезображенный пытками труп прямо на улицу. Но он так и не выдал ни свою невестку, ни партизан, которые из его дома связывались с союзниками. На них кто-то донес, и когда они почувствовали слежку, отец решил для отвода глаз остаться дома и дать возможность остальным скрыться в горах, в Апеннинах. На прощанье он пожелал невестке прожить счастливую жизнь с его сыном и спокойно стал ждать, когда за ним придут. Дочь Ветерана родилась в горах. Но, возможно, все было совсем не так, ведь Ветеран чувствует, что отец ее — немец. Но только он и представить себе не может, чтоб его жена влюбилась в кого-то, и потому он уверен, что отец его дочери — негодяй, который, скорее всего, овладел его женой силой, когда она пыталась спасти тестя. Дотронуться до жены он теперь не может, потому у них и нет общих детей. И он тоже стал завсегдатаем борделей. Ветеран расплакался и смутился: ему внушили с детства, что горе свое надо скрывать. Тогда бабушка тоже расплакалась и сказала, что ей, наоборот, внушали, что скрывать надо радость, и, может, они и были правы, только радости в ее жизни было мало: единственное, что ей удалось, это выйти замуж за деда, к которому она была безразлична, да и почему от нее все кавалеры сбегали, она так и не поняла, ведь мы на самом деле ничего не знаем про других людей, и Ветеран не знает, чужая душа — потемки.

Однажды она решила все же что-то прояснить, собралась с духом и — сердце при этом у нее билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди — и спросила у деда: теперь, когда он узнал ее получше, хотя что он там такое мог о ней узнать, ну все же прожил же он с ней столько лет и больше не ходил в дом терпимости, так, может, он теперь ее любит? Дед ухмыльнулся, не глядя на нее, шлепнул ее по попе и даже не подумал ответить. В другой раз, когда она оказывала ему «услугу», о которой не может рассказать Ветерану, дедушка сказал ей, что у нее самая красивая попа, с которой он когда-либо имел дело. Действительно, что мы можем знать даже о самых близких — чужая душа потемки.

11

В шестьдесят третьем году бабушка с мужем и папой поехала навестить самую младшую сестру и зятя, перебравшихся в Милан.

Чтобы помочь им, другие сестры бабушки продали в свое время даже дом в деревне. Мои бабушка с дедом давно отказались от своей доли в нем, но это не помогло: три крестьянские семьи все равно не могли выжить на таком участке земли. Аграрная реформа шла ни шатко ни валко, план индустриального подъема был составлен бездарно. Ставили на химическое производство и металлургию, которые приезжие с материка заводили на общественные деньги и от которых, как говорил дедушка, нам было ни холодно ни жарко, потому что будущее Сардинии — в народных промыслах. Сестрам, жившим на доходы с земли, стало полегче, когда они остались вдвоем и переехали в дом к мужьям. Моя бабушка очень переживала и даже не поехала на вокзал Сан-Говино, чтобы проводить на поезд до Порто-Торрес свою младшую сестру, зятя и племянников. И из-за дома она переживала. Новые хозяева установили на месте каменной арки, служившей входом, железную калитку. Они сломали деревянные колонны и низкую стену, отделявшую sa lolla от внутреннего двора, и застеклили веранду. На втором этаже, над самой крышей веранды, прежде была приземистая комната, в которой хранили зерно — она превратилась в мансарду вроде тех, что бывают у альпийских шале с открыток. Буйволиные стойла и дровяник стали гаражом для машин. Палисадник прижался тонкой полоской к стенам. Колодец залили цементом. На месте черепичной крыши прежнего амбара и нынешней мансарды выросла терраса с парапетом из полого кирпича. Разноцветные терракотовые кирпичики, образующие на полу рисунки, как в калейдоскопе, покрыла керамическая плитка. Комнаты, которые достались бабушкам в домах их мужей, были слишком малы, чтобы расставить в них мебель из старого дома, да она и не нужна была здесь — потертая, громоздкая и допотопная. Только бабушка вывезла все из комнаты, где они с дедом жили первый год после свадьбы, обустроив ровно такую же в доме на улице Джузеппе Манно.