Каменное древо

В храме теперь жил старый Леймах, которого я не смог убить в ту ночь. Он покинул Волчью Пустошь, потому что, по его словам, там давно не было Бога. Теперь он чувствовал его присутствие здесь. Старик с удовольствием возился с послушниками, рассказывая об основах жреческого искусства.

– Ренн! Ты здесь?

На вершине лестницы показалась моя сияющая жрица – придерживая подол изумрудно-зеленого платья, она шла ко мне. Настоящая богиня в обличье земной женщины.

– Дети спрашивают, где их лошадка, – хихикнув, Мона прикрыла ладонью рот, а я закатил глаза.

За эти десять лет у нас с Рамоной родилось четверо прекрасных детей. Нашему первенцу, Орму, было уже девять – как быстро пролетело время! Он отличался неумным любопытством, совсем как матушка, стремился залезть в каждую дырку, исследовать каждый закуток. Ну и в неприятности частенько влипал, куда без этого!

Вторую дочь мы нарекли Ледарой, в честь моей матери. Недавно ей исполнилось шесть лет, и она удивляла всех не только талантом, но и небывалой для ее возраста сообразительностью. А еще обожала сидеть подле Рамоны и смотреть, как та зачаровывает амулеты.

После Ледары появились двойняшки – Оланна и Дем. Они уж точно никому не давали спуску. И, конечно, я был их любимой игрушкой. Если раньше меня называли Зверем-из-Ущелья, то теперь дети утверждали, что я их верный конь.

Дожили…

Но я был только рад, ведь у меня появилась семья, о которой раньше не мог и мечтать.

Я обхватил рукой талию жены и привлек ее к себе. Голова закружилась от аромата меда, солнца и душистых горных трав.

– Отец звал в гости, – произнесла Мона, касаясь пальчиком подбородка.

Роран к нам так и не перебрался, предпочел доживать свой век на родине, в Антриме. Но мы с семьей навещали его, путешествуя через порталы. Дети любили равнины и горы одинаково и всегда были рады дедушке. А он души в них не чаял, пытаясь подарить внукам то, что в свое время не сумел дать детям.

Иногда я вспоминал своего отца и думал, как все могло сложиться, если бы алчность и гордыня не затуманили его взор. Но Брейгар Инглинг свой выбор сделал, и я ничем не мог ему помешать. Зато смог, наконец, найти в себе силы его простить, и горечь со злостью больше не отравляли душу.

Мой брат, Демейрар, уже десять лет правил Лестрой твердой рукой, не забывая о милосердии и мудрости. Они с женой искательницей в прошлом году прислали на обучение своих одаренных детей.

– Ты помнишь, как все начиналось? – спросила Мона, задумчиво глядя вдаль.

– О, да. Кажется, я увидел любопытную рыжую девчонку в толпе искателей и тогда уже понял, что ее янтарные глаза сведут меня с ума, – повернувшись, коснулся волос, пропуская сквозь пальцы тяжелые пряди.

С годами они стали еще гуще и длинней, а дочери унаследовали этот яркий оттенок. Рамона созрела, как ароматное вино, из сорванца превратившись в очаровательную женщину. Самую желанную, самую любимую и важную. Всем хватало одного лишь взгляда, чтобы понять – перед ними истинная Верховная жрица. Что сказать, со своей ролью Мона справлялась великолепно.

Я любил ее и знал, что мое чувство взаимно. У нас хватило сил пройти этот путь, мы не сломались, мы изменились. И изменили мир вокруг себя.