Каменное море

В Тираспольскую крепость пожаловал начальник штаба Второй армии генерал-майор граф Павел Дмитриевич Киселев. Начальник штаба был более тонким следователем, чем Сабанеев. О существовании тайного революционного общества он давно догадывался, так как со многими его членами дружил. Например, с Михаилом Орловым и Сергеем Волконским. Да и сам-то Киселев слыл человеком либерального образа мыслей. Недаром в августе 1816 года он сочинил по заказу правительства записку – проект освобождения крестьян от крепостной зависимости…

Киселев не орал, как Сабанеев, на Раевского. Не называл его «преступником»… Павел Дмитриевич ласковым голосом, в котором слышалось явное сочувствие, объявил узнику, что сам государь-император приказал возвратить ему шпагу… если он откроет, что за тайное общество существует в России под названием «Союза благоденствия»…

Узник сердито взглянул на холеное лицо Киселева. Оно выражало самоуверенное спокойствие. Только почти неуловимая ироническая усмешка таилась где-то в глубине безмятежно чистых глаз. От всего облика генерала дышало лощеным блеском Зимнего дворца, доброжелательной великосветской снисходительностью. Да и разве он, любимец императора, фактически командующий одной из самых сильных армий империи, не оказывает милость своим вниманием попавшему в беду армейскому майору? И в память Раевскому постучались знакомые стихи Пушкина. В них игриво и убийственно верно поэт рисовал блистательного генерала:

На генерала Киселева
Не положу своих надежд,
Он очень мил, о том ни слова,
Он враг коварства и невежд…
………………………………
…До ночи слушать рад его;
Но он придворный: обещанья
Ему не стоят ничего…

И Раевский еле удержался, чтобы не произнести эти стихи сейчас вслух.

А Киселев, увидя, что его узник о чем-то задумался, еще более ласково повторил обещания его величества.

– Я ничего не знаю, – ответил Раевский, как бы пробуждаясь от своих дум. – Но если бы я и знал, то само предложение вашего превосходительства так оскорбительно, что я не решился бы открыть. Вы предлагаете мне шпагу за предательство.

Киселев покраснел. Его явно ошеломил такой ответ.

– Так вы ничего не знаете?

– Ничего.

За Киселевым со скрежетом захлопнулась дверь.

Потерпев неудачу, Киселев уехал, а узник остался по-прежнему со своими горькими думами за толстой стеной крепости.

Раевскому невольно вспомнилось пламя Бородинской битвы, за участие в которой он был награжден шпагой с надписью «За храбрость»… Теперь сам царь обещает через своего генерала за низкое предательство вернуть ему полученное за отвагу оружие. Вот от кого – от самого самодержца всероссийского идет тлетворная зараза рабской подлости! Он, Раевский, недаром провидчески писал об этом в одном из своих стихотворений:

Чем выше здание – тем ближе к разрушенью,
Опасен скользкий путь титулов и честей,
Опасны милости и дружество царей!
Кто ближе к скипетру, тот ближе к ниспаденью!

Он еще в 1817 году посвятил эти строки поручику Петру Григорьевичу Приклонскому, с которым он служил в Каменец-Подольске и постоянно встречался в тесном дружеском кружке.

Дружба и поэзия! – вот что всегда волновало его. А с понятием поэзии у него всегда были связаны революция, вольность и… Пушкин. Эти понятия для него почти равнозначащи. И в самом деле. Разве все, что связано с тайным обществом, не окрылено стихами Пушкина? Да только ли стихами? Перед самым арестом Пушкин оказал ему спасительную услугу. И не только ему, Раевскому. Но и всему тайному обществу. Поистине неоценимую услугу.

Владимир Федосеевич опять, как на яву, увидел перед собой кудрявую голову Пушкина. Его серо-синие тревожные глаза. Эту последнюю встречу с обеспокоенным Пушкиным Раевский запомнил крепко-накрепко и впоследствии записал в дневнике. Раевский с поразительной точностью в своих записках, с горячей благодарностью вспоминал о спасительной услуге, оказанной ему Пушкиным:

«1822 года, 5-го февраля, в 9 часов пополудни кто-то постучался у моих дверей. Арнаут, который стоял в безмолвии предо мною, вышел встретить или узнать, кто пришел. Я курил трубку, лежа на диване.

– Здравствуй, душа моя! – сказал Пушкин весьма торопливо и изменившимся голосом.

– Здравствуй, что нового?

– Новости есть, но дурные, вот почему я прибежал к тебе.

– Доброго я ничего ожидать не могу после бесчеловечных пыток С..[73] Но что такое?