Каменные человечки

Из фургона, с правого переднего сиденья, выпрыгнул и неторопливо направился к «Форду» федеральный агент в темных очках-авиаторах. С шеи свисало на шнурке удостоверение с фотографией.

– Переведи его на меня, Мэри, – сказал в микрофон Макфэрон, наблюдая за агентом в боковое зеркало. Тот остановился, подбоченившись и приняв намеренно небрежную позу. Шериф усмехнулся. Неудивительно, что Кристине Говард – если, конечно, это Говард – не нравится. Макфэрону он тоже не нравился, хотя знакомы они не были. – Родни, что случилось?

– Шериф, у меня здесь, в гостиной, Эзра Норт и его дочка Сара. Тебе бы стоило их послушать.

Снаружи доносились приглушенные голоса выходящих из фургона криминалистов. Группа собиралась у леса, возилась с оборудованием. Один из них проверил какой-то прибор, направив его на ствол белой сосны.

– В данный момент, Родни, я немного занят. Можно тебе перезвонить? Прием.

– Сара говорит, что видела того парня с вашего портрета, – сказал Кокс.

Макфэрон выпрямился.

– Что?

Мистер Крутой уже стоял возле дверцы его внедорожника, и шериф опустил стекло.

– Буду через минуту. – Он приложил два пальца к шляпе и закрыл окно.

Не говоря ни слова, агент неторопливо вернулся к своей команде.

– Девочка пострадала? – с тревогой спросил Макфэрон.

– Нет, он до нее не добрался. Но напугал до полусмерти. Сара говорит, едва не сбил ее своим пикапом после футбольной тренировки в пятницу. Она родителям до сегодняшнего утра не говорила. Боялась.

Макфэрон почувствовал, как вспыхнуло лицо, и, открыв новую упаковку желудочных пастилок, бросил в рот сразу три.

– Черт! Но она уверена, что видела именно его, того парня?

– Говорит, на полицейском портрете вылитый он.

У обочины дороги фэбээровцы, словно готовясь к осаде, устанавливали сенсорные устройства и водили по сторонам сканерами на длинных металлических штангах. Женщина-агент с собранными в конский хвост светлыми волосами надела наушники, подключила их к какой-то штуковине на груди и прошлась сканером над листьями на опушке леса.

– Я позвонил тебе сразу, как только смог. Знаю, что ты хотел бы это узнать.

– Послушай, Родни, пусть девушка побудет у тебя. Нам нужно взять у нее показания. Я свяжусь с тобой в течение часа.

Макфэрон дал отбой. От его дома до Паркера было рукой подать. Похоже, мерзавец осмелел и вышел на охоту. Что ж, ситуация развивается; будет чем порадовать Кристину Прюсик.

Мистер Крутой снова направлялся к его внедорожнику. Макфэрон вышел и обнаружил, что раздражение, вызванное прибытием команды ФБР, рассеялось.

– Шериф Макфэрон, округ Кроссхейвен. – Он протянул руку.

– Специальный агент Брюс Говард.

Они поздоровались, и агент вручил Макфэрону свою карточку.

– У меня кончились, – с невозмутимым видом сказал Макфэрон. Он назвал Говарду номера своего мобильного и рабочего телефонов, и тот ввел их в свой.

– Ведите, шериф. Мы за вами, – бесстрастно предложил фэбээровец. Хотя небо оставалось пасмурным, солнцезащитные очки он так и не снял.

Взятый им небрежный тон вполне устраивал Макфэрона, предпочитавшего деловую манеру общения с незнакомыми людьми.

Агенты, одетые в брюки и легкие темно-синие ветровки с большими желтыми буквами «ФБР» на спине, растянулись по лесистому склону. Спустившись с крутой насыпи, Макфэрон пошел по едва заметному следу в палых листьях.

На полпути он остановился и вытянул руку.

– Вот тот большой ствол, он лежал поперек тела.

– Понял. Спасибо, шериф. Дальше разберемся сами. – Он махнул своим людям, которые шли справа и слева от него с различным электронным оборудованием.

Криминалист в больших защитных очках включил флюоресцентную лампу на длинной штанге. Макфэрон знал, что он ищет следовые улики, которые будут светиться под специальной ультрафиолетовой лампой.

Вернувшись к своему внедорожнику, шериф крикнул вниз:

– Если что-нибудь понадобится – подайте голос.

Говард шутливо козырнул. Самодовольный придурок, подумал Макфэрон. И все же он желал успеха фэбээровцам. Пусть бы нашли что-то важное, чтобы закончить с этим делом, прежде чем какой-нибудь девушке, оказавшейся на месте Сары Норт, повезет меньше.

Он сел за руль и захлопнул дверцу. В груди покалывало. Не слишком ли большая нагрузка на сердце? Его отец умер внезапно, в сорок лет, едва достигнув среднего возраста. Доктор видел причину в многолетнем пристрастии к табаку, свидетельством чему стал ожог на двух пальцах от последней сигареты, с которой он и осел вдруг у бревна на дровяном дворе. «Пока, сынок» – были его последние слова, сказанные утром, когда он проходил утром мимо комнаты сына. Ушел, и, как оказалось, навсегда. Вот так просто.