Каменные клены

выходит, текст способен заменить живого человека не хуже, чем глиняный ушебти мог заменить покойника в египетских полях камыша?

помню, как я завидовал владельцу такого ушебти, когда в первый раз читал книгу мертвых: …когда в полях иалу боги позовут покойного на работу, окликнув его по имени, ушебти должен выйти вперед и откликнуться: здесь я! после чего он беспрекословно пойдет туда, куда повелят, и будет делать, что прикажут

о чем папа думал, лежа там в подвальной темноте, когда понял, что не выберется наверх, когда устал кричать?

***

в тот день я не стал ждать спасительного гудения пылесоса, я знал, что финн занята на кухне с группой йоркширских подростков, которым, по всей вероятности, отказали с утра пораньше в хизер-хилле

трое высокомерных мальчиков и две девицы с тревожными колечками в губах — всегда расстраиваюсь, глядя на такие колечки, мне кажется, что они продеты в те самые отверстия для истечения нефритовой струи, [106] о которых писал даос из провинции хунань, как они только с этим справляются?

одна из девиц напомнила мне лондонскую соседку табиту — такие же молящие глаза и густой молочный голос, один из спутников то и дело трепал ее холку и круп, а она мычала и отмахивалась

в начале лета я рассказал табите историю о гласгавлен [107] — волшебной корове, которую в ирландии доили почем зря и кто угодно, покуда одна деревенская хозяйка не подставила под щедрые струи решето вместо подойника, гласгавлен обиделась и больше молока не давала

табита, похоже, ничего не поняла и засмеялась — ну и я засмеялся

финн пришлось поселить школьников в просторный номер для новобрачных, заложить окно листом картона и поставить две раскладные кровати, потом мальчики потребовали горячий завтрак и шенди, так что дел у горничной было по горло, и я вызвался немного помочь

а куда ляжет пятый подросток? спросил я, вытаскивая пыльные матрасы и запасные одеяла из кладовой, финн свела глаза к переносице и произвела ртом неопределенный звук, показавшийся мне неприличным

я был уверен, что саша не появится до обеда, за все утро я не успел сказать ей ни слова, хотя приехал самым ранним автобусом, в шесть тридцать — то есть я мог, наверное, отыскать ее в саду, но боялся, что нетерпение меня выдаст

настороженный, торопливый вор ворочался во мне, крутился в барабане моего живота, сушил мне рот и саднил под ложечкой — так что я просто сел на садовую скамью и стал ждать, и дождался

***

саша отправилась на угольный склад в торни, за печными яйцами — так здесь называют брикеты из антрацитовой пыли,

по мне, так они больше похожи на исполинские конфеты-подушечки

ровно в девять у моста появилась заказанная в порту машина с высоким кузовом, в кабине сидел лохматый парень в жилетке со множеством карманов, копия одного из местных пожарников — глядя на него, я подумал, что у вишгарда кончился божественный пластилин, и мне подсовывают наскоро переделанные фигурки уже не раз использованных персонажей

уходя, саша плутовато улыбнулась мне и позвенела воображаемой мелочью в кармане — слепой старец плутос [108] наклонил свой рог над кленами, впервые за два летних месяца пансион был переполнен, а два номера даже заказаны на август, на целых девять дней

я встал, когда ворота за ней закрылись, и быстро прошел в дом, никем не замеченный

в комнате хозяйки было темно, но я знал, что мне нужно, и мог двигаться на ощупь, рано или поздно мне придется двигаться так среди бела дня — привыкай, лу, сказал бы неумолимый суконщик, скоро тебе придется наугад бросать в людей копье из омелы [109]

довольно детских тайников, жестяных коробок и фальшивых могилок, набитых рок-н-рольными постерами и ношеной одеждой, сказал я вслух — нарочно, чтобы духи этой комнаты не противоречили мне, потом засунул руку под подушку и достал оттуда то, что хотел

дневник послушно открылся на той странице, которую я не дочитал в прошлый раз — значит, духам этой комнаты я был небезразличен

кровать саши еще не застелили, а плетеное кресло было завалено платьями и бельем, поэтому я сел на пол, облокотился о холодную стену и начал читать

я читал не торопясь, зная, что этот дневник не скажет мне больше, чем сказал украденный травник, но я и не хотел больше, я хотел — дальше

был бы я каким-нибудь насими из ширвана, сказал бы, что рот мой наполнился слюной восторга и горечью любопытства

чем дальше я читал, тем холоднее становилась стена, дочитав последнюю страницу, я посидел еще немного на полу, закрыл дневник, взял его двумя пальцами за край обложки, будто мертвую бабочку, сунул под сашину подушку и вышел вон

Дневник Саши Сонли. 2008

Было не было, есть только есть.