Каменные небеса

– Я должна, Шаффа, – говорит она. Она уже поднимает руки. Сюда уходит все серебро внешней пещеры, понимает теперь она; эти лозы ели ее. Почему? В самой древней и самой глубокой бездне структуры ее плоти есть понимание, почему. – Я должна, м-м-м, запитать систему.

И прежде, чем Шаффа успевает ее остановить, Нэссун обнимает обеими руками лозу.

Это не больно. В этом и есть западня. Ощущение, распространяющееся по ее телу, на самом деле приятное. Расслабляющее. Если бы она не могла чувствовать серебра или того, как лоза внезапно начинает вытягивать все серебро из пространства между ее клетками, она подумала бы, что лоза делает для нее нечто хорошее. На самом деле это убьет ее в мгновение ока. Однако у нее есть доступ к большему количеству серебра, чем ее собственное. Лениво, сквозь слабость, Нэссун тянется к сапфиру – и сапфир отвечает сразу же, легко.

Усилители, называл их Алебастр задолго до того, как родилась Нэссун. Ты назвала бы их батареями, как ты некогда объясняла Юкке.

Нэссун понимает лишь, что обелиски просто двигатели. Она видела, как работают двигатели – простые помпово-турбинные устройства, которые регулировали гео– и гидродвигатели в Тиримо, и порой более сложные, как зерновые элеваторы. Ее знаниями о двигателях сейчас и наперсток не наполнишь, но даже десятилетке понятно: чтобы работать, двигателю нужно топливо.

И она течет с синевой, и сила сапфира течет в ней. Лоза в ее руках словно ахает от внезапного прилива, хотя это всего лишь ее воображение, она в этом уверена. Затем лоза гудит в ее руках, и она видит, как пустые, зияющие провалы ее матрицы заполняются и текут мерцающим серебряным светом, и что-то немедленно направляет этот свет куда-то еще…

Громкий треск раскатывается по пещере. За ним следуют другие, более слабые звуки, с ускоряющимся ритмом, поднимающиеся до низкого гула. В пещере внезапно светлеет, когда синие пилоны становятся белыми и загораются ярче, как и усталые желтые огни, по которым они шли по мозаичному туннелю. Нэссун вздрагивает даже в глубине сапфира, и в мгновение ока Шаффа отрывает ее от лозы. У него трясутся руки, которыми он прижимает ее к себе, он не говорит ничего, его облегчение просто ощутимо, когда он позволяет Нэссун отбиваться от него. Она внезапно так опустошена, что лишь его объятия ее поддерживают. И в это время что-то приближается по треку. Это что-то призрачное, радужно-зеленое, как жук, изящное, гладкое и почти молчаливое. Оно появляется откуда-то из-за стеклянной колонны. Для Нэссун все это не имеет смысла. Тело этой штуки вроде как каплеобразное, хотя ее более узкий, острый конец асимметричен, кончик загибается высоко над землей, словно вороний клюв.

Она огромна, величиной с дом, и все же она парит в нескольких дюймах над дорожкой без всякой поддержки. Материал невозможно определить, хотя у него вроде бы есть… кожа? Да, вблизи Нэссун видит, что поверхность у этой штуки имеет морщинистую текстуру толстой, хорошо выделанной кожи. Тут и там она видит на ней странные, различной величины бугорки, каждый где-то размером с кулак, и очевидного предназначения у них нет. Эта штука размывается и мерцает. От плотности к прозрачности и обратно, прямо как обелиск.

– Очень хорошо, – говорит Сталь, внезапно возникающий перед ними с одной стороны этой штуки.

Нэссун слишком выжата, чтобы вздрогнуть, хотя и приходит в себя. Руки Шаффы инстинктивно твердеют на ее плечах, затем расслабляются. Сталь игнорирует их обоих. Одна рука камнееда поднимается в сторону этой странной парящей штуки, как если бы горделивый художник показывал на свое последнее творение. Он говорит:

– Ты дала системе даже больше энергии, чем необходимо. Этот избыток, как ты видишь, ушел в освещение и прочие системы, вроде системы контроля окружающей среды. Бесполезное дело, но, думаю, беды не будет. Через несколько месяцев они ее выберут, поскольку источника дополнительной энергии нет.

Голос Шаффы очень тих и холоден.

– Это могло бы убить ее.

Сталь по-прежнему улыбается. Нэссун, в конце концов, начинает подозревать, что это попытка Стали пародировать улыбку Стражей.

– Да, не используй она обелиск. – В его тоне нет ни нотки сожаления. – Когда кто-то пытается зарядить систему, дело обычно кончается смертью. Орогены, способные проводить магию, могут, однако, это пережить – как и Стражи, которые, как правило, могут черпать из внешнего ресурса.

Магию? – в мимолетном смятении думает Нэссун.

Но Шаффа цепенеет. Нэссун поначалу смущена его яростью, а затем понимает: обычные Стражи, не оскверненные, тянут серебро из земли и передают в лозы. Стражи вроде Умбры и Ниды, возможно, тоже могут это делать, хотя лишь если служат интересам Отца-Земли. Но Шаффа, несмотря на сердечник в голове, не может полагаться на серебро Земли и больше не может его брать по желанию. Если лоза и угрожала Нэссун, то лишь из-за неадекватности Шаффы. Или это имеет в виду Сталь. Нэссун недоверчиво смотрит на него, затем снова поворачивается к Шаффе. Она уже отчасти восстановила силы.