Каменные скрижали

Дрожа от напряжения, свернул он в ворота парка, обсиженные лоточниками и факирами с корзинами, полными змей, и подрулил к остекленной конторе гостиницы. Взгляда хватило, чтобы увидеть за спиной молодого портье ключ от номера Маргит, висящий на крючке. Индиец улыбнулся Иштвану, как старому знакомому, свободные номера будут чуть позже, кое-кто уедет после сиесты, но ключ от номера мисс Уорд вот, пожалуйста. Ее нет уже несколько дней. Она уехала куда-то под Дехрадун. Там в деревнях много слепых. Уехала вместе с санитарами, а когда вернется, неизвестно. Наверное, когда организует медицинский пункт.

Иштван разозлился даже, что портье так много знает о Маргит. Выхватил ключ из желтоватой ладони портье и удалился с несколько деланной независимостью, стуча каблуками по кирпичному тротуарчику перголы. С чувством, что совершает гадкий поступок, отпер дверь. Зашарил глазами, как вор. Сердце билось, словно он делал что-то вопреки ее воле и трусил, что его за этим застанут. Презирая сам себя, открыл ящик стола и узнал перевернутую рамочку, чеканка по серебру, она лежала в самом низу. Он жадно схватил ее, вдруг они все же не встретятся, так пусть его присутствие в ее комнате будет засвидетельствовано перестановкой его фотографии, как о том она когда-то помянула в письме. Но рамка оказалась пуста. В приступе жгучего гнева он сжал кулаки.

Уж теперь-то придется вынюхивать, дознаваться, кто именно ему наследовал. Он заглянул в шкаф, на полку, под зыбким грибом подвязанной москитной сетки стояла тахта, рядом столик. Иштван обшарил и столик. Наткнулся на взрезанный конверт с письмом и отложил его, увидев марки австралийской почты. Сверху лежала телеграмма, его телеграмма. С оплаченным ответом, так он рассчитывал задеть ее за живое. Мелкая колкость. Он стоял, упершись коленями в край кровати, смущенный, сбитый с толку, словно пес, потерявший хозяйский след. В ванной все громче капала вода, крупные маслянистые капли разбрызгивались на мокром камне.

Опустившись на колени, он прижался липом к покрывалу, с болью вдохнул еле заметный запах, но, может быть, запах только чудился, в комнате стоял дух клопомора и несвежести, попросту нежилой дух.

Крепло чувство обиды, огорчения, совсем как у ребенка, когда взрослые не исполнили обещания. С комком в горле, уязвленный, злясь на самого себя за возню в комнате Маргит, где тишина явно звучала как запрет, он прошел в ванную, глянул в зеркало. Смятение на собственном лице разозлило еще больше. Мыл руки, словно хотел скрыть следы взлома. Полотенце было свежее, глаженое, белье, видно, меняли уже в отсутствии владелицы номера.

Со ржавого ситечка душа капала вода, капли набегали с отвратительной медлительностью. Взгляд не поспевал за полетом, схватывал только радужную пыль там, где они разлетались на солнечном свету, увлажняя пятно на скользком бетоне, поросшем шкурой плесени. Их чмоканье вызывало дрожь отвращения. Он вышел в комнату, спугнув ящерок, метнувшихся зигзагами со стен на потолок. «Ничего не понимаю, — терялся он в догадках. — Вот теперь действительно ничего не понимаю».

Он уведомил хозяев о своем приезде, вручил им круглые коробки с кинофильмом. Встреча предполагалась в саду под манговыми деревьями, усыпанными плодами и похожими на старые груши, ожидалось, что придет человек сто.

— Имеется разрешение властей, — пожилой индиец в фуражечке конгрессиста был явно рад. — Считается, что это выступление в частном доме, так что ни у кого нет права вмешиваться, но соберется не только семья, придут и гости.

Поскольку советник посольства похвалил желтые, в красную крапинку, плоды, ему в машину принесли целую корзину. Если их потихоньку сосать, они утоляют жажду.

Офтальмологическая больница издалека встретила его такой вонью йодоформа и гноя, как будто гнилостные процессы усиливаются от ливней. Зажав в ладони сердцевидный плод манго, он нюхал его, чтобы перебить дурной запах. Он рассчитывал поговорить с Конноли и при том выведать, что произошло с Маргит. Но застал он одного профессора, высокого и тощего шведа.

— Вам не повезло, — скривился швед, что следовало почесть улыбкой. — Доктор Уорд засела в самом очаге эпидемии, и, похоже, обнаруживается еще одна причина распространения болезни, причем классическая: кварцевая пыль.

— Это далеко?

— Километров сто, минимум два часа дороги, а максимум зависит от дождей, — швед поднял длинный костистый палец и с неприязнью указал на небо. — На своей машине даже и не пытайтесь, увязнете на первой же размытой переправе вброд.

— А очень бы хотелось посмотреть, что она там делает.

— Вас интересует борьба с трахомой? — тот же палец почесал в затылке. — Временем располагаете? Могу захватить с собой, завтра утром еду туда нашим «лендмастером».

— И вы меня возьмете, профессор? — не сдержался Иштван. — В котором часу подойти?

— В пять утра. Если ночью не будет ливня. Но будьте готовы к двухдневной отлучке, потому что если реки разольются… Мисс Маргит ждет инспекцию, а ее будет ждать сюрприз. Вы где остановились? В «Тадж-Махале»? Я за вами заскочу.