Каменный Кулак и Хрольф-Потрошитель

Волькшу вид людей что-то делавших на полях внаклонку удивил не меньше, но огруженный железом Хрольф был так суров, что беспокоить его по таким пустякам было несподручно.

Однако сын бондэ услышал вопрос Рыжего Люта и снисходительно буркнул по-венедски:

– Фолькер рват черный травы.

– Ано как это? – спросил Рыжий Лют.

Запас венедских слов Хрольфа иссяк и дальше он объяснялся по-свейски, а Волкан толковал его слова Олькше. Оказалось, что люди на полях выдирали сорную траву. Как ни старались парни понять, зачем они это делают, смысл их занятия оставался для них невнятен. Поле ведь оттого и зовется полем, что на нем все спалено дотла. Несколько лет там и так ничего не растет, кроме того, что посеешь. Потому первые пару лет на поле надо сеять жито. Потом, как земля начнет засоряться самосевом, приходит черед гороха и капусты, а перед тем как делянку забросить на ней репу сеют. После чего надо палить новое угодье.

Хрольф и двое венедов даже остановились на полпути, толкуя друг другу свое понимание пахарского уклада.

– Да поймите же вы, берестяные головы, – горячился сын бондэ: – Если каждые пять лет новое поле палить, через три колена тут одни пустоши останутся! А так фольки повыдергивают дрянную траву, – земле легче. И с одного надела можно урожаи снимать чуть ли не двадцать лет!

– Так зачем же… – начал было Волькша.

– Да затем, что это остров! – почти прокричал Хрольф.

Годинович поскреб в затылке и передал слова свея Олькше. Верзила тоже призадумался.

– Ано да… – наконец пробасил он, чем заслужил от шеппаря одобрительный тычок кулаком под ребра.

– Det är bra, veneden,[125] – сказал он и четверо пешеходов продолжили свой путь к Дворцовой Усадьбе.

Поселение встретило их неприветливо. Работники ярла исподлобья смотрели на людей с Бирки. Никто их не приветствовал, точно они вышли из царства Хель. Для венедов, привыкших желать здоровья всякому встречному и поперечному, такой прием был как осенний дождь с ветром. Даже рыжие патлы Олькши поникли. А вот свеи напротив, шествовали так, точно их пути расстелили беленый фламандский холст.

– Йохо, венеды, вы чего головы повесели, – через плечо спросил Хрольф.

– А чего они косятся, точно у каждого нож за пазухой или точно они только и ждут как бы сзади напасть? – посетовал Волькша.

– Дремучий ты, Варг, – хохотнул шеппарь: – Они же нас бояться, вот и глаза прячут. Шёрёверн за лишний взгляд может и око у обидчика потребовать.

– Так в чем обида-то в погляде? – недоумевал Волкан.

– А вдруг как сглазит кто воинскую Удачу? Не гоже глаза на доспех да на оружие таращить, коли сам в битву не идешь. Лишний взгляд может броню лишить крепости, а меч верткости. Да викинг за сглаз Удачи имеет право и убить фолька.

Волькша поджал губы и даже не стал передавать слова шеппаря Ольгерду. Уж кто-кто, а он знал, что у Рыжего Люта в голове осиновая труха. А ну как начнет он, наслушавшись про такие варяжские обычаи, раздавать тумаки направо и налево. И без того бедовый он, а тут вовсе узду потеряет…

Дом синеуса Ларса возвышался над мрачными домами с земляными крышами, как дуб над ракитовым подлеском. Волкан бросил взгляд на Олькшу, но, похоже, его приятель ничего не узнавал. А ведь терем ярла был очень даже схож с Гостиный Двор, на котором они провели масляную неделю. Разве что немного поменьше. А так, те же союзные хоромы в два прясла[126] с гульбищем на внутренний двор. Кто же кого надоумил? Варяг ли подсмотрел на Ильмень-озере, или венеды, гостевавшие у свеев, позаимствовали плотницкую выдумку?

Войдя на середину двора, Хрольф набрал полную грудь воздуха и проорал:

– Ларс, я Хрольф, сын Снорри, племянник Неистового Эрланда из рода Гастингов! Твой человек сказал, что ты хочешь говорить со мной!

Вся челядь ярла точно приросла к земле от этого крика. Но через миг двор вновь наполнился суетой, от чего стал подобен разворошенному муравейнику.

– Хозяин сейчас выйдет, – с торопливым поклоном сказал кто-то из близких слуг Ларса, может стремянной, а может и постельничий. По виду он не был невольником, и слово «хозяин» прозвучало в его устах как-то по семейному.

Хрольф сиял ярче железных блях на своем доспехе. Последний раз он был на этом дворе больше десяти лет назад, когда только получил в наследство дядюшкин драккар. Тогда он не посмел разевать рот так, как ныне. В те времена он долго и вкрадчиво объяснял вначале стражникам у ворот, потом дворовым фолькам, а уж затем слугам ярла, кто он такой и что ему нужно от синеуса Ларса. Уппландский наместник тогда даже не удостоил его словом, а передал через людей, что не возражает против того, чтобы «Гром Неистового Эрланда присоединился к нему в следующем походе».

И вот теперь, благодаря шальной мысли спасти двух венедских недотеп, Хрольф стоял посредине двора и ждал, когда Ларс выйдет к нему на разговор. Однако произошло куда большее, чем он ожидал: к нему подскочили двое фольков и, поклонившись уже не так небрежно, передали приглашение ярла присоединиться к нему в трапезной.