Каменный Кулак и Хрольф-Потрошитель

По сему пока великан был немощен от малокровия, его заковали в цепь, конец которой приклепали к стене его дома на Бирке. И жилище героя превратилось в хлев. Никто не решался войти туда, чтобы убрать за Руном его испражнения. Еду и воду люди Уппландского ярла подавали ему длинным ухватом через маленькое окошко.

Прошло полгода. Большой Рун оправился от ран. Разум не вернулся к нему, зато возобновились боли в пробитой голове. С начала весны жители Бирки содрогались от ужаса, слушая нечеловеческие звуки, доносившиеся из темницы исполина.

А за день до того как два венедских парня ступили на камни варяжской вольницы, человек, кормивший Руна, увидел, что на его руках не было цепей. Эта весть облетела остров точно буря. Кто-то бросился к драккарам, кто-то заперся в теремах. Нашлись, правда, смельчаки, возомнившие, что смогут водворить великана в узилище, буде тот из него вырвется…

И вот теперь Большой Рун лежал, точно спал, возле ног безоружного щуплого парнишки, и липкая слюна вытекала из его разинутого рта.

Остров молчал.

Даже крикливые озерные чайки улетели куда-то перед закатом.

Волькше показалось, что Навь поглотила все звуки, все ветры и запахи. Мгновения остановили свой бег. И даже солнце никак не могло погрузиться в загустевшую как кисель гладь воды.

Но вот звуки вернулись. И Бирка наполнилась гомоном человеческих голосов. Люди подбегали со всех сторон, но останавливались на безопасном расстоянии от поверженного великана, точно любопытные косули, что выходят на край поляны, на которой уснул медведь. Стоит косматому почесаться во сне, и они бросятся прочь, не разбирая дороги.

Варяги гудели, как потревоженный рой, но никак не решались подойти к Большому Руну.

– Варг! Варг! – крикнул Хрольф издалека: – Он умер?

– Нет, – ответил Волькша, выходя из оцепенения.

– А что же тогда?

– Не знам, – по-венедски ответил парнишка, разжимая кулаки. Два комочка Ладонинской супеси упали на каменистую землю Бирки.

– Он ударил Большого Руна кулаком в лоб, когда тот уже был готов подмять его и растерзать, – крикнул человек с ближайшего драккара.

– И что? – удивились с острова.

– Все, – ответили с ладьи.

– Как это все? Чем он его ударил?

– Я же говорю: кулаком в лоб.

– Так с Руном-то что?

– Откуда я знаю. Он упал и лежит.

Они бы еще долго перекрикивались, если бы Олькша, который больше других понимал, что именно произошло на крошечном мыске, не подошел к исполину и не перевернул его на спину.

– Рун опять застрял в воротах Валхалы! – задорно крикнул варягам Ульрих, подобравшийся к великану вслед за венедом. Это означало, что Большой Рун не жив и не мертв, но, главное, совершенно безопасен.

И тут все заговорили. Гвалт поднялся как на торжище. Не хватало только скоморохов и дудочников. Захороводило. Закрутило.

Руна подняли на руки и отнесли обратно в его дом. Откуда-то появился десяток женщин, которые наскоро убрали узилище великана. Развороченную стену подправили: проломанные бревна вернули на место, изнутри забили досками, а снаружи подперли укосинами, дабы позже заложить камнем.

Работники трудились при свете костров и факелов почти всю ночь, а викинги стояли и сидели вокруг, снова и снова перебирая происшествия минувшего дня.

Адельсён

Целую седмицу Бирка бурлила, точно Один позволил Великому Олафу[120] покинуть пиршественную залу и явить свой победоносный лик правнукам своим. Люди ликовали, недоумевали, строили догадки и измышления. Слухи возникали быстрее, чем пузыри на лужах в грозу.

К дому Большого Руна стекались толпы. Люди шли смотреть, что стало с непобедимым воином. На слово друг другу никто не верил. Да и как поверить в то, что человек-гора, чья голова выдержала не один удар боевым молотом, берсерк, не дошедший до Валхалы, стал беспомощным младенцем, неспособным донести ложку до рта, и все это после того, как некий венед единожды приложился кулаком к его железному лбу!

Одной Вор[121] ведомо, что больше потрясало умы варягов: ничтожество, в которое впал Большой Рун, или появление на Бирке ратаря, сразившего Разрушителя одним ударом.

Однако, полюбопытствовать на расслабленного великана мог всякий. Достаточно было заглянуть в двери его дома и увидеть, как Рун пускает слюни и беспомощно шевелит закованными в железо ручищами. А вот узреть пришлого чудо-бойца было мудрено. Некоторые даже начали утверждать, что его и вовсе не было, а Большой Рун сам споткнулся и ударился головой о камень.

Тех, кто видел короткую схватку своими глазами, оказалось достаточно, дабы Волькша не превратился в чистое измышление, и в то же время слишком мало для того, чтобы его личность не обрастала самыми невероятными домыслами. Хорошо хоть неизменной оставалась былица про один единственный удар кулаком и звук, который его сопровождал. «Точно камень о камень» – перекатывалось из уст в уста.

– Да, уж, – соглашались все: – Чтобы сокрушить Большого Руна, кулак должен быть каменным…