Каменный пилот

Наконец силы совершенно оставили меня, и я шлёпнулась на лесную почву — ободранная, исколотая и полумёртвая от усталости. Я жаждала спрятаться, просочиться сквозь землю, чтобы скрыться от кошмарного открытого пространства Навершья. Пальцы мои царапали и скребли грунт, от которого немедленно поднялся омерзительный, тошнотворный запах, заставивший меня подавиться.

Позади, за деревьями, слышался приближающийся ворчливый рык и возбуждённое повизгивание волков, идущих по моему следу. Ну, значит, ждать недолго, и скоро меня разорвут на куски, как Мигуна, думала я, заливаясь горючими слезами.

Хрусь! Хрусь! Хрусь!

Внезапно за мной послышался хруст веток. Я оглянулась через плечо и увидела, как ко мне, просачиваясь сквозь густой подлесок, словно вода сквозь песок, подбираются четыре волка. Их глаза пылали красным, их перепачканные кровью носы фыркали, а их языки, с которых капала слюна, болтались поверх похожих на сабли клыков. Я слышала их, пыхтящих и слюнявых, несущихся сквозь подлесок. А когда волки ещё приблизились, я даже смогла почуять их. Затхлый запах их шерсти. Тошнотворную вонь тухлого мяса в их дыхании…

Я зарылась лицом в ладони, зажмурила глаза и чуть не задохнулась: почва подо мной воняла хуже волков.

— Йярррроуууууу!

Отчаянный вой тупым ножом разрубил воздух, и по моей шее и позвоночнику побежали мурашки. Я оглянулась, но сначала даже не поняла, что именно произошло.

Волк летел!

В следующую секунду послышалось свистящее «шшурх!», и краем глаза я заметила зелёную вспышку. С бешено колотящимся сердцем я повернулась и увидела длинный зелёный ус, оборачивающийся вокруг живота второго волка — раз, два, три! — и отрывающий его от земли. Завывая и скуля, зверь взлетел в воздух вслед за своим злополучным приятелем и исчез в лесных тенях.

Я застыла на несколько мгновений, глядя туда, где только что реяли в воздухе два преследователя. Оставшаяся пара волков испустила пронзительный визг, развернулась и дунула прочь что есть мочи. Тогда я медленно поднялась на ноги и огляделась.

Я стояла на поляне, покрытой землёй тёмно-красного цвета. Повсюду виднелись белые крапины, которые мне показались сначала камнями, но при более внимательном рассмотрении обернулись костями. В центре поляны стояло колоссальное дерево, чьи корни вонзались во внушительную гору черепов, рёбер и мослов. На величественном стволе пульсировали блестящие бугры и нелепые наросты, а на самой макушке, там, где простирались огромные ветви, воздух наполнялся скрежетом тысяч острых треугольных зубов.

— М-мать наша, дуб-кровосос… — прошептала я в благоговейном страхе, опускаясь на колени перед священным деревом.

То, что я видела после, до сих пор наполняет меня ужасом и отвращением — стоит только об этом вспомнить. Оба волка болтались в воздухе, сдавленные смертоносными объятьями смоляной лозы, чьи толстые корни глубоко вросли в пульсирующий ствол хищной хозяйки. Тонкие, как плети, усы лозы высоко подняли невезучих зверей, и теперь те болтались над огромной распахнутой пастью плотоядного дерева. Несколько секунд они раскачивались, извиваясь, выкручиваясь и издавая ужасные крики. А потом лоза изогнулась в спазме и сбросила волков в широко раскрытую утробу дерева.

Послышался леденящий душу хруст, и через пару мгновений из пасти дуба-кровососа извергся фонтан крови и костей. Наросты и и бугры на стволе жадно всасывали полившуюся ручьями кровь, и всё дерево пульсировало и содрогалось в отвратительных конвульсиях.

Я знала, что в этот момент глубоко подо мной, в Великой Пещере, купол его корней засиял красным, корни наполнились кровью и набух священный поильный корень. Когда я жила в внизу, в прекрасной сияющей пещере, я и не представляла себе, насколько кошмарной бывает картина, разворачивающаяся в Навершье каждый раз, как насыщается дуб-кровосос — а ведь именно от этого насыщения зависела каждая Кровавая Церемония. И впервые на меня нахлынула страшная тоска. Та тоска, с которой я живу и по сей день.

А в тот момент, стоя перед священным дубом-кровососом, я желала всё забыть, вернуться в родную пещеру, к любимой маме, и стереть из памяти все мысли об ужасном Навершье. Ведь мама сказала, что я изменюсь, когда стану злыднетрогом. И, замерев посередь страшной поляны, испуганная и одинокая, я жаждала этого больше всего на свете.

Потом медленно огляделась, призвав всю свою выдержку. Я знала, что прямо подо мной находится Великая Пещера Трогов. А это значило, что вход в тоннель должен быть где-то неподалёку. Я обвела поляну взглядом, отыскивая медную сосну. Наконец, мой взгляд нашарил в отдалении ветви цвета червонного золота, выделяющиеся на фоне окружающих их сыроив.

Я опрометью бросилась туда и бежала, как никогда не бегала прежде — задыхаясь, с растрёпанными волосами, развевающимися за плечами. И когда я достигла края поляны, я увидела впереди просвет, залитый солнечным светом, и стоящую там медную сосну, и тёмную дыру под её корявыми корнями.

— Тоннель, — выдохнула я.