Каменный плот

И вот уж наши путешественники со свитой скворцов катят дальше, держа курс на Гранаду и её окрестности, и на перекрестках приходится им просить помощи, поскольку на их дорожной карте не значится местечко Орсе, что свидетельствует о прискорбном безразличии топографов – пари держу, что, небось, собственное свое захолустье они поместить на карту не забыли, а подумали бы лучше, каково человеку, который захочет найти место, где появился на свет, обнаружить на карте пробел, пустоту, так вот и порождаются серьезнейшие проблемы самоопределения личного и национального. У тех селений, которые пересекает Парагнедых, сонный вид, свойственный, говорят, югу – представители северных племен презирают их обитателей за томность и вялость, но больно уж они спесивы и надменны, попробовали бы сами поработать на таком солнцепеке, посмотрел бы я на них. Есть, конечно, есть отличия между разными мирами – всякий знает, что марсиане, к примеру сказать, – зеленые, а у нас на земле найдешь людей с каким угодно цветом кожи, а вот зеленого нет.

От северянина никогда в жизни не услышать того, что ответит нам вот этот человек верхом на осле, когда, притормозив возле него, мы спросим, что думает он о таком экстраординарном событии, как отделение Пиренейского полуострова от Европы: Н-но, – скажет он, дернув повод, и продолжит без запинки и малейшей заминки: Да чепуха это все. Роке Лосано – так зовут всадника на осле – судит по внешнему виду, на нем строит он здравые доводы и делает разумные выводы, благо стоит лишь окинуть взглядом идиллическое спокойствие раскинувшихся вокруг полей, безмятежное небо над головой и неколебимо-вечное равновесие горных гряд: Сьерра-Морена и Сьерра-Арасена с самого рождения – ну, не своего, так нашего – точно такие, как сейчас, ни капельки не изменились. Но по телевизору показывали, весь мир видел, как Пиренеи треснули вдоль наподобие арбуза, начнем упорствовать мы, используя сравнение, доступное разумению сельского жителя. По телевизору чего не покажут, пока собственными своими, этими вот, глазами не увижу – не поверю, скажет с высоты седла Роке Лосано. А куда направляетесь? Да вот семейство оставил хозяйством заниматься, а сам еду посмотреть, правда это или брехня. Собственными глазами, значит, хотите убедиться? Только так, и скажет, продолжая трусить на своем ослике, когда притомится, слезаю, шагаем с ним на пару пешком. А как его звать? А зачем его звать, он же рядом. Я имел в виду кличку вашего ослика. Платеро. Стало быть, так и путешествуете? Стало быть, так. А не скажете ли, где находится Орсе? Не скажу, врать не хочу. Это вроде бы где-то за Гранадой. А-а, ну, тогда вам ещё ехать и ехать, а теперь пожелаю вам, господа португальцы, всего наилучшего, дорога у меня дальняя, а подвигаюсь я, сами видите, не шибко. Может статься, что когда доберетесь, уже не увидите Европы. Если не увижу, значит, её никогда и не было, и вот теперь изрек Роке Лосано бесспорную истину, ибо для существования чего бы то ни было необходимы два условия – чтобы человек это что-то видел и чтобы дал этому имя.