Каменный пояс, 1976

— Хотите, расскажу вам анекдот, как я завод принимал?.. У проходной меня свита встретила. Жиденькая, правда, не очень, честно сказать, представительная. Пошли мы по заводу. Сначала зашли в штампо-инструментальный цех. Сами знаете, грязища там по горло — утонуть можно. И что-то никто не работает. Только в самом грязном углу сидят за столом несколько человек в грязных спецовках и стучат домино. Подивился я и говорю ради шутки: «Раз такая грязь и никто не работает, то — закрыть этот цех». Думал, что покраснеют те, кто пришел со мной, или — на худой конец — как-то отшутятся… Но в ответ услышал: «Будет сделано», — сказанное этаким, знаете, ничего не выражающим голосом. Зашли в кузнечный цех. Молоты ухают, от дыма глаза режет. В меня словно бес вселился, и я говорю волевым тоном: «Все агрегаты развернуть на сто восемьдесят градусов», — и искоса на своих спутников поглядываю. Ни у кого даже и мускул на лице не дрогнул. «Будет сделано». Пришли в кабинет, и я, чтобы уж до конца всех испытать, говорю, что, де, справа телефон надо налево переставить, а слева — направо. «Бу-у… сделано», — и на сей раз ответили. Только секретарша в тот день на одно мое замечание так ловко ответила, что мне на старости лет пришлось покраснеть.

Все посмеялись, а Николай Петрович добавил:

— Прошла неделя. Телефоны, конечно, никто и не думал переставлять. В цехе продолжали играть в домино… — неожиданно директор завода нахмурился и прямо посмотрел на Иванилова. — Как думаете, долго так будем работать?

За собой Иванилов вины не чувствовал и пожал плечами:

— Не знаю.

Директоров за время его работы на заводе перебывало не мало. Но завод, как старое ржавое судно на приколе, вперед пока не очень-то двинулся.

Почувствовав его настроение, Николай Петрович поднялся и стал прощаться.

Уже у дверей сказал:

— Прошу только одно учесть, Алексей Павлович. Я уже, можно сказать, старый человек, гораздо старше вас, но ведь не побоялся с хорошего завода перейти к вам…

Когда Алексей Павлович Иванилов вышел после болезни на работу, в тот же день появился приказ о назначении его начальником рессорного цеха.

Теплым августом 1968 года Иванилов вступил в новую должность.

От автостанции возле железнодорожного вокзала Челябинска через каждые пять минут отходит желтоватый автобус: «Челябинск — Копейск». Говорят, что этот маршрут можно приводить в пример образцового: и интервалы между автобусами короткие и водители соблюдают график с завидной пунктуальностью, хоть по часам проверяй.

После Комсомольской площади тракторозаводцев, где стоит словно устремленный в атаку танк, автобус сворачивает с проспекта имени В. И. Ленина в сторону копейского шоссе.

Названия самих остановок: Автомеханический завод, КБС, ЖБИ, ТЭЦ-2, Механический… — напоминают о том, что автобус идет по одному из самых насыщенных промышленными предприятиями району города.

А до войны здесь, на пустом пространстве между Челябинском и Копейском, свободно гулял ветер: поднимал волны на озере Смолино, рябил воду в болотцах, запутывался в густых рощах, резвился в высокой траве…

Полная волнующими событиями история Ленинского района Челябинска (сейчас окна домов района почти что заглядывают в окна домов соседнего города) началась в первые годы войны, когда сюда чуть ли не со всех концов западной части страны стало днем и ночью поступать оборудование эвакуированных заводов.

Там и сям на пустырях, подобно вулканическим островам в море, поднимались корпуса новых заводов, вставали дома рабочих поселков, сначала отдаленные друг от друга, а ныне соединившиеся в единое целое.

Заводы росли, мужали. Теперь многие из них стали крупнейшими в стране, с их продукцией знакомы в различных уголках мира.

Вырос и ЧКПЗ. Чистая, обсаженная по бокам деревьями улица ведет до самой проходной. А в начале улицы, за голубоватой, почти сплошь из стекла будочки автобусной остановки установлен обелиск. Рядом с ним, на красновато-желтом фоне высокой стены отчетливо — издали — видны белые барельефы, символизирующие историю Советского государства: рабочий, разорвавший в руках цепи и поднимающийся с колен; плечом к плечу рабочий, солдат и матрос с винтовками; солдат в каске и в плащ-палатке, с автоматом в руке. И последний — космонавт в скафандре.

Обелиск венчает высокий, метров, похоже, в тридцать, шпиль в форме стилизованной ракеты, на самом верху которой горит красным светом огромная звезда ордена Октябрьской Революции.

Все время, сколько ходил на завод, я шел именно этой дорогой, мимо этого обелиска, мимо стены с фигурами, но особенно они запомнились в тот день, когда в городе с утра пошел долгожданный снег, сыпал и сыпал, но еще дул и ветер, вздымал этот снег, переносил его с места на место, и от снежного мельтешения, от этой легкой вьюги фигуры на стене, казалось, двигались куда-то вперед — в пространство.

Обелиск был установлен после большого, первого такого праздника в истории Челябинского кузнечно-прессового. Восьмую пятилетку коллектив завода закончил досрочно: к первому октября 1970 года…