Каменный пояс, 1978

«В соответствии с коммунистическим идеалом: «Свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех» государство ставит целью расширение реальных возможностей для применения гражданами своих творческих сил, способностей и дарований, для всестороннего развития личности».

* * *

Академик В. Столетов на примере легендарного Алексея Стаханова и рожденного им почина глубоко подметил коренную духовную эволюцию советского рабочего:

«Чего я стремился достичь в жизни? — ставит вопрос А. Стаханов и отвечает: а) на первых порах — быть сытым; б) получать высокие заработки; в) достичь «человеческого уважения»; г) с развитием классового самосознания возникло желание доказать, что без тебя не может обойтись шахта, целый коллектив; д) в конце концов, выработалось понимание «необходимости быть лучше и выше самого себя».

Первая ступень, названная Стахановым, для современного рабочего совершенно отпала. Вторая — постепенно изживает себя. Подавляющая часть рабочих при определении смысла жизни не ставит на первое место большие заработки. Важнее всего три самые высокие ступени: достичь человеческого уважения; быть нужным обществу; стать лучше и выше себя.

Подлинно человеческие стимулы, достойные гражданина первой страны социализма!

ГЕОРГИЙ АЛЕКСЕЕВ БЕРУ НА СЕБЯ

В конце минувшего года токарь-карусельщик Челябинского тракторного завода депутат Верховного Совета РСФСР, Герой Социалистического Труда Ю. Черезов опубликовал в «Социалистической индустрии» статью, полную горькой правды. Прославленный флагман тракторостроения в последние годы сдает позиции, коллектив не выполняет своих обязательств, управление производством дает сбои. Но больше всего рабочего встревожило благодушие некоторых руководителей: генеральная реконструкция, дескать, — процесс всегда болезненный… И списывают на нее все промахи и просчеты.

Не думаю, чтобы Юрию Захаровичу легко было пойти на такой шаг: критиковал гордость свою и любовь — родной завод, на который пришел в сорок первом…

Статью в цехах зачитывали «до дыр», бурно обсуждал профсоюзный актив, партком завода, о ней говорили на пленуме обкома партии. Меры принимаются, как говорится, по самому большому счету. И все-таки… Вынес, так сказать, «сор из избы», на всю страну выставил болезни завода… Никто не упрекнул?

— Нет, — коротко ответил он. — Конечно, в ладоши не хлопали, но правде в глаза взглянули мужественно. А потом… не я, так кто-то другой должен был встряхнуть задремавших товарищей…

И все же именно он взял на себя далеко не «праздничную» миссию — «встряхнуть», не ожидая, что сделает «кто-то другой». В этом — весь Черезов.

— Знаете, мне кажется, выступи кто другой, может быть, и не было бы такого сильного резонанса, — сказал мне начальник корпуса мощных тракторов Ханиф Хайдарович Мингазов, много лет знающий Черезова. — Такой человек имеет стопроцентное моральное право преподносить другим уроки… Почему? Привык брать на себя трудное. И об этом знает весь завод.

…Ему часто приходится ходить через Комсомольскую площадь Тракторозаводского района. Может, по привычке тех далеких и трудных лет, когда на городской транспорт не очень-то надеялись, а скорее всего, не желая терять спортивной формы (ему уже — за пятьдесят), он любит ходить на работу пешком. Здесь, на Комсомольской площади, конечно, не минуешь стоящего на высоком постаменте танка — одной из последних боевых машин Великой Отечественной, вечного памятника подвигу «Танкограда». Пологие скаты орудийной башни, поднятый, как для салюта, ствол… Наверное, не раз думал токарь Черезов, что в грозной машине есть частица и его труда. Правда, ей уже не пришлось «сказать» своего «слова» на полях сражений, но родные братья этого танка выиграли исторический спор с крупповской сталью…

Однажды об этом зашел у нас с ним разговор. В порыве откровенности и, как мне показалось, с долей горечи Юрий Захарович сказал:

— Сколько изнуряющих ночей стоит за этим танком… А главное, великое мастерство, честь и совесть рабочих. Мы даже не представляли, что можно какую-то деталь, гайку, болтик сделать кое-как, с заусенцами, с браком. За каждым движением наших рук, за каждым проходом резца или фрезы стояли жизни наших бойцов…

Он на мгновение задумался и продолжал уже более спокойно: