Каменный пояс, 1979

«Магнитогорский комбинат, — говорил Фадеев, обращаясь к магнитогорцам в день 20-летия комбината, — является предметом гордости всего советского народа. Он служит образцом технического прогресса для всей нашей социалистической индустрии. Новаторская мысль его рабочих и инженеров, направляемая партией, движет вперед развитие всей советской металлургии…

Гигантский коллектив под руководством партийной организации сплочен в единое целое, любит свой завод, преисполнен чувства патриотической гордости и жадно рвется к нашей передовой советской культуре…»

4

Вспоминается начало октября 1954 года. Фадеев в редакции «Челябинского рабочего» читает нам, сотрудникам газеты, главы из «Черной металлургии». Просим Александра Александровича дать добро на опубликование в газете этих глав. Наконец уговорили.

В книге С. Преображенского приводится такая деталь: «Рассказывают, что когда писатель подписывал оттиск «Челябинского рабочего», где впервые была напечатана «Домашняя хозяйка», он задумался, а потом сказал:

— Видно, суждено этой главе появиться на свет сперва здесь, в Челябинске, а потом в Москве… Тут она писалась, пусть тут и прочтет ее первый рабочий читатель!»

Как свидетель и участник этой беседы с А. А. Фадеевым, могу подтвердить, что именно так это и было. В течение нескольких дней (6, 7, 10 и 17 октября 1954 года) были опубликованы в «Челябинском рабочем» подглавки из нового романа «Черная металлургия».

Никто и подумать тогда не мог, что задуманному не суждено свершиться, что песня останется недопетой. Увы, роман так и остался неоконченным: были опубликованы только первые восемь глав.

Что же случилось с романом?

Сначала вмешалась долгая и изнурительная болезнь — она замедлила работу, спутала все планы писателя.

Затем, говоря о «кризисе» своего романа, Фадеев признает в одном из своих писем: «Я задумывал, сочинял и начинал писать в 51—52 годах, когда многие вопросы стояли, вернее, выглядели по-иному, чем сегодня». В другом письме: «Как выражаются ныне, «погорел» основной сюжетный стержень с большинством героев, движущих и развивающих эту его главную линию».

Писатель пытается огромным напряжением сил и воли преодолеть трудности. Он был на пути к новому подъему. Однако смерть писателя оборвала все.

Да, песня осталась недопетой. Но и то, что оставил нам Фадеев — первые главы «Черной металлургии», все его заготовки, размышления, тетради — служит вдохновляющим примером целеустремленности, глубокой партийности писателя сильной мысли и таланта, его страстного стремления прославить трудовой подвиг советского народа.

Лидия Гальцева „МАТЕРИК, СОЗДАННЫЙ ТОБОЙ…“ (По страницам писем и записных книжек Б. А. Ручьева)

Кандидат филологических наук.

Мы оба историей стали,
хотя и не равен наш век:
ты — мир из бетона и стали,
я — мастер твой, но человек.

По праву всего поколенья,

что было твоим целиком,
я стал твоим слухом и зреньем
и верным твоим языком…

Именно эти литые строки одного из стихотворений Бориса Ручьева приходят на память в дни, когда любимый и многократно воспетый им город отмечает свой полувековой юбилей.

От «костров, до утра не гасимых», от «палатки с зеленым оконцем», от первых котлованов и рабочих площадок до высот индустриальной твердыни, «поднявшейся над всею злобой вражьей стальной творимой вечно высотой» — все важнейшие этапы в жизни рабочего города Магнитогорска вдохновенно и крылато воспела муза Бориса Ручьева. Оставаясь главным мотивом творчества поэта, Магнитка до конца жизни была неиссякаемым источником его поэтического вдохновения. «Для меня это самый родной город. Во всех отношениях… — признавался Борис Ручьев в письме к томскому писателю Сергею Заплавному от 4 июля 1969 года. — Иногда меня спрашивают, почему я не переберусь в столицу? Что на это ответить? Я Москву не строил, приезжаю туда с охотой, но в Магнитогорск тянет, как магнитом (недаром он железный!). Потому что здесь начинал, здесь чувствую себя на своем месте. Плохо, когда у человека нет своего места. Особенно для писателя. Постоянство — великое дело».

Магнитка, как видим, по-человечески была очень близка и дорога поэту, ибо с ней связано самое сокровенное — начало жизни, начало трудовой и поэтической деятельности. Здесь, «на штурмах бетонного века», складывался и закалялся характер ровесника первых пятилеток, который в позднейших испытаниях на стойкость подтвердил крепость этой закалки.

И, наконец, в этой сыновней любви и преданности проявлялись гражданские, патриотические чувства Бориса Ручьева: Магнитогорск стал для него олицетворением Родины. В своем дневнике незадолго до смерти он запишет: «Родина — еще не та земля, на которой ты родился, а материк, созданный тобой, который заодно и тебя заново создал».