Каменный Пояс, 1980

— Знаете Петю Лунева? — рассказывала Зырянова и хитровато постреливала взглядом то в Киреева, то в Зою. — Оператором на пятиклетьевом работает. Помните, недавно лист у него под крышу пошел? Такой аккуратный был, а тут на тебе — авария. Вот и подумалось, что неспроста все это. Расспросила дружков его, и Венька Дорош проговорился, что буза у Пети с женой: откалывают какие-то тихие номера. Что еще, думаю, за тихие номера? И пошла к Пете домой. Он на кухне, а жена, учителка, в комнате заперлась. Дочка в третьем классе учится, за почтальоншу. Записки друг другу шлют. «Дай денег на обед», «Сегодня приду поздно. Собрание». И так далее. Моду какую взяли! Ну и разозлилась же я… Совсем, говорю, грамотные стали, а дочка онемела. Вот, говорю, полюбуйтесь, до чего ребенка довели. Тут Петюня и его учителка кинулись к дочке, целуют ее, тискают, спрашивают, а она молчит. Потом как заплачет — и ко мне…

— Одну минутку! — громко через стол сказал Женя Колосов, добывавший для Киреева старые пластинки. — Тут какая-то логическая осечка. Девочку-то, уважаемая, вы учили притворству!..

Всем сделалось неловко. Киреев не пропустил усмешечки Лены, которая сидела рядышком с Женькой и азартно с ним перешептывалась.

Стоп! Ленка ведь с ним за границу ездила. И не случайно сегодня сюда заглянул. Это она его притащила…

— Ты, парень, случаем не фокусником в цирке работаешь? — тяжело навалился на стол знакомый Зыряновой. — За логикой все гонишься… Глаз у тебя такой вострый…

— Почти угадали, — осклабился Женя. Его маленькая белобрысая голова подалась вперед, навстречу непонятной опасности. — Лечу гипнозом. Хотите, могу усыпить.

— Ладно вам, — примиряюще сказала Зырянова.

«Догадлив солдат: именно фокусник, — подумал Киреев. — Скачет по деревням на собственном «Жигуле», почти задарма собирает старые книги, иконы, патефонные пластинки. А в городе втридорога перепродает…

Но от выпитого вина Кирееву сделалось так легко и весело, что меняла Женька не мог задержаться надолго в его сознании.

Высоко подняв рюмку, он предложил тост за настоящую дружбу, когда в ней не выгоды ищешь, а такого прекрасного, здорового, чудесного…

Киреев тянул и тянул, видел, что от него все ждут какого-то необыкновенного слова насчет этой самой дружбы.

— А ты не тяни, не тяни, — съехидничал Женя. — Уточни, пожалуйста, что же люди ищут в дружбе?

И в наступившей тишине Платон обыкновенным спокойным голосом произнес:

— Духовного обогащения.

— Вот так! — горделиво воскликнула Зоя и победоносно взглянула на Женю.

— Пропаганда! — Женя обвел всех взглядом и самому себе усмехнулся. — Не в дружбе сейчас дело. Времени, времени не хватает. Ни на друзей, ни на детей, ни на отдых… Вот вам и научно-техническая революция. Человек ее повелитель, но и ее раб! Разве не так? И жизнь стала смахивать на какой-то упрощенный стереотип. Там, на западе, и словечко для этого придумали: имедж — готовенький образ жизни. Чтобы человек не ломал зря голову.

— Так ты за этот самый имедж или против? — быстро спросил Платон. — А то, знаешь, не всегда овес по зубам. — За столом грохнули, особенно раскатисто залилась Зырянова. — А нам тот, западный, образ жизни не подходит. У нас свой, советский! Правильно я говорю, други?

— Правильно! — крикнул знакомый Зыряновой и так хлопнул по столу рукой в перчатке, что рюмка опрокинулась.

— Пропаганда! — бубнил Женька.

— А хотя бы и так! Свое от дурного глаза чистим, — подытожила Зырянова.

— Платоша, — вмешалась в разговор Леночка, затянутая в плотный, блестящий и будто кожаный материал. Обнаженные плечи ее прикрывала какая-то сетчатая накидка. — Всем известно низкое качество наших товаров. Разве нет? Возьмем обувь. Смех! За границей и на упаковку любо поглядеть. Какие краски! Что, нет?

— Вот и врешь, рыбонька! — сказала Зырянова. — Часики на тебе советские, и самолетом, поди, летела нашим…

Лена не уступала:

— На черном рынке с нами и говорить не хотят!

— Спекулянты? — громким шепотом спросила Валентина Ивановна. — Сказала бы я тебе, рыбонька, да Платона Александровича уважаю…

— Танцевать, танцевать! — кричал Киреев. — Всем танцевать!

Платон подошел к Зое, и та, положив ему руки на плечи, спросила, почему он сегодня какой-то непонятный: то веселый, то рассеянный?

— Я должен отвечать? Это ты сегодня какая-то не такая. Хочешь поехать со мною в круиз?

— Нет… Не знаю…

Они были одинакового роста, и Киреев впервые увидел так близко ее зеленоватые глаза.

— Хочешь вина?

Он повел ее к столу, налил вина в бокалы, и они выпили. Лена встретилась с Зоей взглядом, вскинула голову и, протянув Жене руку, пошла с ним танцевать. Киреев ободряюще улыбнулся Зое и, обняв ее за плечи, что-то стал ей говорить, будто забыв и про Лену, и про гостей.

И только когда Лена и Женя пошли одеваться, а Лидия Федотовна начала упрашивать Лену остаться, Киреев, словно очнулся, тоже к ним подошел.

— Неудобно получается, — сказал он.

— Смотря для кого, — бросил Женя. — Чао! — И подхватил уже одевшуюся Лену.

За ним захлопнулась дверь, и Зоя весело сказала:

— Перевернем пластинку!