Каменный пояс, 1981

— Стало быть, нет у нее родни? — переспросил Барыкин и тут же устыдился радостной возможности: пусть с опозданием, а похлопотать, позаботиться о старушке. — Похороним с почестями, как и надлежит хоронить солдатскую мать. Ты, Елена Петровна, присмотри, чтоб Аграфену Серафимовну прибрали как следует и так далее по женской части. А я сию минуту закажу гроб, памятник в городе и оркестр. Как думаешь, со звездой памятник заказывать? Ага! И я считаю, что со звездой! Аграфена Серафимовна не была богомольной — значит, со звездой. А карточка с нее есть?

— Красные следопыты успели наснимать ее.

— Молодцы ребятишки! Да… пускай Нина, — вспомнил он о девушке, ведающей военно-учетным столом, — сообщит фронтовикам. Они понесут на красных подушечках награды сыновей. И охотников с ружьями нужно собрать. Прощальный залп произвести. Солдатскую мать только так и надо хоронить. Заслужила. Что еще у тебя?

— Вот тут, — замялась секретарь и встала. — Вот тут, Владимир Алексеевич, сберкнижка покойной и завещание.

— В Фонд мира? — машинально проговорил Барыкин.

— Нет! — воскликнула Елена Петровна. — В Фонд обороны!

— В Фонд о-бо-ро-ны?! — поразился Барыкин. — А ты того… не ошиблась?

— Нет, не ошиблась, — возразила с обидой.

— Ну, не обижайся, Елена Петровна. Может, описка в завещании?

— Да какая описка! Завещание Составлено по всем правилам, все на законном основании! Вот оно.

Владимир Алексеевич развернул документ и стал медленно читать необычную бумагу. Никакой ошибки, не было. Четко и ясно написано, что Аграфена Серафимовна Ильиных просит после ее смерти передать сбережения в Фонд обороны страны, изготовить на эти деньги автомат и вручить его лучшему солдату на границе.

«Деньги это не мои, они получены за младшего сынка Илюшу. Пенсию я за него получала у государства. И как мне принесли ее первый раз, так и порешила: пусть и окончилась война, а стану копить деньги для обороны страны. В войну-то ничего у меня не было, окромя трех сыновей. Все они погибли. Илюша командиром воевал, ротой командовал, пока не погиб под Варшавой.

Стало быть, сын мой не только оборонял свое Отечество, а и других вызволял из-под проклятого Гитлера. В память Илюши и примите, когда помру, мои сбережения в Фонд обороны СССР, а значит, и обороны мира. Потому как наше оружие завсегда стреляет по врагам мира. В просьбе моей прошу родное Правительство не отказать».

Барыкин взволнованно и растерянно смотрел на секретаря сельсовета. Всегда невозмутимо спокойная Елена Петровна тоже была взволнована и озадачена. Надо же так! В соседях жили, кажется, все знала про Аграфену, и, оказывается, не все. Видно, даже у самых открытых людей, какой была покойная соседка, есть свои заветные тайны, доступ к которым заказан до поры, до времени…

— Что делать будем, Владимир Алексеевич? С одной стороны — нет у нас в стране Фонда обороны, с другой — просьба человека, его завещание. Документ…

— Что делать? — Барыкин взлохматил гладко зачесанные русые волосы. — Содействовать завещанию покойной. Не имеем права не уважить, не имеем! Позвоню предрику, сейчас же позвоню, а ты, Елена Петровна, займись, о чем договорились. Ладно?

Оставшись один в кабинете, Владимир Алексеевич снова перечитал заявление и задумался. Эх, сердешная ты, Аграфена Серафимовна! Да как же ты, родимая, да на что жила все эти годы? Ведь ни копеечки из пособия за сына не израсходовала. А небось трудно, туго и голодно бывало… Не надо ему, Барыкину, рассказывать о послевоенных годах, самого дедушка с бабушкой на пенсию за погибшего отца растили, на одно пособие втроем жили.

Люди копят деньги на черный день, детям или на покупки. А тут в мирные годы тихонькая русская старушка из месяца в месяц откладывала пенсию за погибшего сына на сберегательную книжку не ради личной корысти… Отрывала от себя ради самого святого на земле — мира и жизни чужих детей. А для чего же еще могущество нашей страны?..

— Ты что, спятил, Барыкин?! Какой Фонд обороны? Есть Фонд мира, чего там выдумывать. Если делать нечего, так я подкину тебе работенки! — уж очень весело прокричал предрик, когда Барыкин в разговоре с ним, заикаясь, сообщил о заявлении-завещании покойной старушки.