Каменный пояс, 1985

— О, наконец-то! — обрадовался он. — Я никак не решался предложить вам побыть вместе вне служебных обязанностей.

— Какие робкие существа мужчины! — пошутила Клавдия.

Они вышли с концерта глубоко взволнованные.

Поздний вечер. Спешили по своим делам редкие прохожие. Перед фонарями их тени становились короче, а потом снова удлинялись до бесконечности.

Но эти двое никуда не торопились. Шли медленно, разговаривали.

— Посмотрите, Альберт, какая чудная ночь! Как у Пушкина в «Полтаве»:

Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо. Звезды блещут.
Своей дремоты превозмочь
Не может воздух…

— Прекрасные ночи не для нас, — сказал Альберт.

— Почему такое грустное настроение?

— Дело не в настроении. Будет война.

— Война? С кем?

— Вы не знаете, Клавдия, что такое фашизм, что такое Гитлер! Это страшная, тупая сила. Мы еще столкнемся с ней, и вопрос будет стоять так: мы или они!

— Неужели вы постоянно думаете об этом?

— Думаю и о другом. Но об этом я никогда не забываю. У одного хорошего писателя, он тоже был в Испании, главный герой пьесы говорит: «Впереди пятьдесят лет необъявленных войн, и я подписал договор на весь срок…» Ну, вот мы и пришли. Спасибо вам, Клавдия, за чудесный вечер.

— Спокойной ночи, Альберт!

Он задержал ее руку в своей.

— Спокойной ночи, Клавдия!

Они стали встречаться часто. Днем Альберт, случалось, приводил к ней кого-нибудь из заболевших товарищей, вечером она посещала больных на дому, и он, конечно, тоже был здесь, а потом провожал ее.

Они и не заметили, как эти вечерние прогулки и долгие разговоры стали для них привычными и необходимыми. Альберта привлекали в Клавдии ее душевная чистота, открытость, ее порывистость (он называл это «жить сердцем»). А для нее Альберт был героем, таким же, как Овод. Она восхищалась его убежденностью, его непримиримостью к мещанству в любых проявлениях. Но при всей его твердости он был очень чутким человеком, хорошо понимавшим душевное состояние других людей.

Их чувство внешне проявлялось очень сдержанно — в пожатии руки, в теплоте взгляда.

По вечерам в 23-й квартире, у Крамеров, собирались друзья. Услышав звонок, из кухни спешила Гертруда — высокая, стройная женщина с седой прядью в темных волосах, неплохо, хотя и с акцентом, говорившая по-русски. За ней в прихожей появлялся ее муж Герман, энергичный, но молчаливый человек с застенчивой улыбкой. Он, как и Альберт, был до Испании подпольщиком.

Часто бывал у Крамеров со своей женой Иоганн Вольф, представитель иностранных рабочих на заводе, высокий брюнет, очень живой и веселый.

Приходил и незаметно устраивался где-нибудь в уголке Карл, сосед Альберта по комнате, — самый молчаливый из всей компании.

— Железный человек, — говорил о нем Альберт. — Если нужно несколько суток сидеть, не спуская глаз с чего-нибудь, он выдержит…

Карлу совершенно не давался русский язык, и Лорхен, маленькая дочка Крамеров, однажды посоветовала ему:

— Дядя Карл, ты приходи к нам в детский сад. Мы тебя быстро научим говорить по-русски.

Бывали здесь чех Игнац с женой Паулой, другие политэмигранты. Играли в шахматы, беседовали о заводских делах, вспоминали Испанию, Париж, яростно спорили о международных событиях, добродушно подшучивали друг над другом…

Впервые Клавдия пришла сюда вместе с Альбертом, а потом стала забегать и одна. Встречая ее, Гертруда Крамер всегда радовалась:

— Ой, Клавочка, как хорошо, что вы пришли! Может быть, мужчины хоть ненадолго перестанут говорить о классовой борьбе.

Через открытую дверь из комнаты доносился громкий голос Вольфа:

— …при фашизме люди превращены в склаве… склаве… Альберт, как это будет по-русски?

— В рабов, — подсказывал Альберт.

— Да, да, в рабов, в послушные автоматы.

Заметив на пороге Клавдию, Вольф замолкал на полуслове и, широко раскинув руки, шел к пей:

— О, Клавдия Семеновна! Мы все вас очень ждем, наш дорогой доктор! Кстати, я давно хотел задать один, как это будет по-русски, нескромный вопрос: почему наш переводчик все время смотрит на нашего доктора, а наш доктор — на нашего переводчика? Может быть, это какое-нибудь новое заболевание?

— Что вы, Иоганн! — Клавдия покраснела. — Вам просто показалось. У нас с Альбертом чисто деловые отношения…

— Ах, это мне кажется? Хороню! — Он повернулся к Альберту. — В таком случае, расскажи Клавдии Семеновне, где ты провел вчерашний вечер!

— Интересно! — Клавдия старалась не смотреть на Альберта.

— Пожалуй, эту историю стоит рассказать. — В глазах у Альберта мелькнули веселые искорки. — Подходит ко мне днем один из наших испанцев и говорит: «Хесслер, у меня сегодня свидание». — «Поздравляю!» — говорю я. «Хочу сделать ей предложение», — говорит он. «Желаю успеха!» — говорю я. «Но мы не можем объясниться без тебя! — кричит он. — Я же не знаю русского, а она ничего не понимает по-испански!»

— И вы были посредником? — засмеялась Клавдия.