Каменный пояс, 1989

После десятого класса Юра и его лучший друг Игорь — тот самый официант, который обслуживал стол, — поехали в Москву поступать в театральный. Оба всегда считались красавцами, участвовали в самодеятельности, куда им, как не в артисты?

Устроиться в гостиницу не смогли, ночевали на вокзалах: на Казанском, на Ярославском… К ним тогда часто подходили мужчины, приглашали к себе домой, музыку послушать, коньячку выпить… Они с Игорем сначала не понимали, в чем дело, думали, ограбить их хотят, в какую-нибудь преступную группу затянуть… Измучившись совсем, согласились поехать к одному, деликатному такому с виду, толстенькому человеку — решили, может, просто добрые люди им попадаются, готовые бескорыстно им помочь… Посидели, выпили хорошо, легли спать, проснулся ночью, а его кто-то целует… После такого ночами уж ни ногой с вокзала. Мужчин этих научились сразу, по взгляду различать — смотрят, как на женщин. И наоборот — как женщины. Обольстительно. Да и повадки все, слова, какими мужчина женщину завлекает… На экзамены, на творческий конкурс, приходили замызганными, невыспавшимися — поживи-ка неделю на вокзале! Присесть негде, найдут место, притулятся только — милиционер будит, документы проверяет… Провалились, конечно, оба. Хотя был с ними третий, рябой, морда утюгом, поступил! Теперь уже в кино мелькает… А они — нет. Игорек сразу уехал обратно, домой: он и поступал-то больше за компанию, из солидарности с другом. А Юра остался: ему действительно хотелось стать артистом. Он и на гитаре ничего… лабал.

Юру познакомили с женщиной, которая пообещала с ним позаниматься и через год устроить его в театральный. Он поселился у нее — как бы помогать, присматривать за квартирой, когда хозяйка уезжала выгуливать собаку… Было ей сорок семь лет, ему шел восемнадцатый. Правда, она очень следила за собой, выглядела неплохо для своего возраста… Юре, как периферийному мальчику, нравилось, что его женщина вращается в высоких кругах и часто посещает заграницу. Он привязался к ней — она была для него первой…

Рядом вдруг появился распаленный официант Игорь, оценил метнувшимся взглядом обстановку.

— Разговариваете? А я уж думал, вы тут… — он изобразил жестами легкий спарринг руками. Попросил закурить, затянулся и, тут же поняв о чем разговор, совершенно беззастенчиво поведал.

— У нас с ним примерно в одно и то же время одинаковая история вышла. У директрисы вагона-ресторана жил — той уже весь полтинник был, но из себя тоже — еще сядет на диван, закурит, ногу на ногу и халатик так специально откинет! Она по пятнадцать суток работала: пятнадцать в поездке, пятнадцать — дома. Уезжала, мне две сотни оставляла и ключи от квартиры! Сейчас бы, конечно, на фиг она нужна, а в восемнадцать лет: чего не жить, не балдеть?! И вот же, тварь старая: как-то вернулась из поездки, я свое отработал — и через пару дней насморк, который не из носа! Ну же, корова ненасытная!..

Истории действительно были похожи: более интеллектуальная Юрина пассия денег давала ему меньше, но приодела, купила кожаный пиджак, джинсы… И кончилось все тем, что Юра узнал о существовании еще одного, более взрослого любовника у своей молодящейся сожительницы… (Кто она, кем работала, говорить он не захотел.) Был тогда апрель, начинали щебетать весенние птицы и будоражить в потерявшей юной душе тоску по дому. До экзаменов оставалось совсем недолго — творческий конкурс в театральный начинается уже в мае. Юра снял кожаный пиджак, снял фирменные джинсы, облачился в старый костюм, купленный когда-то покойной матерью, и с трешкой в кармане отправился на Казанский вокзал. Дождался нужный поезд, прошел в общий вагон и ехал двое суток на третьей полке, почти не спускаясь вниз, голодом, поджав ноги и прижимаясь хребтом к перегородке.

В армии Юра не служил: они тогда с Игорьком стали немного покалываться, но Игоря все-таки призвали, а Юру отправили в психушку.

Юра окончил курсы официантов и до недавнего времени работал в лучшем ресторане города, потом перешел в этот, куда устроился после армии Игорь. Два месяца назад его за обсчет перевели в сторожа. Какой из Юры «обсчитывальщик», можно судить по тому, что джинсы на нем были самодельные. Официанты самопала не носят! И увольняют не тех, кто обсчитывает, а тех — кто «не умеет работать», пользуясь специальной терминологией, пояснил Игорь.

На Тане он был женат уже около года. Сначала так, приютил ее — она ведь с виду такая веселая, а за жизнь-то натерпелась. Родители у нее слишком много сдавали порожней посуды… Поэтому теперь она такая довольная — ничего хорошего никогда дома не видела, одета всегда была кое-как, а батя ей фирменных тряпок накупил, золотишко… Бориса только удивило, хотя и смолчал о том: почему это батя, коль так он печется о снохе, о сыне-то, видно, не очень заботится?..