Каменный убийца

– Похоже, это не такой уж большой секрет. Его кабинет – стеклянная кабинка, он руководит бизнесом в несколько миллионов долларов, но, насколько я понимаю, в мире инвестиций это считается мелочью.

– Так он зарабатывает эти деньги?

– И близко не зарабатывает. Это деньги его клиентов. Судя по его последней налоговой декларации, в прошлом году он заработал семьдесят шесть тысяч долларов.

– И он живет в Торонто? – спросил Бовуар.

Торонто был исключительно дорогим городом. Лакост кивнула.

– Он в долгах?

– Мне об этом неизвестно. Сандра Морроу зарабатывает больше мужа – в прошлом году около ста двадцати тысяч. Так что на двоих у них получается почти двести тысяч долларов. И как вы выяснили, они унаследовали больше миллиона от Чарльза Морроу. Это было несколько лет назад, и я уверена, что от этих денег почти ничего не осталось. Буду искать дальше. Про Питера и Клару Морроу мы знаем. Им принадлежит коттедж в Трех Соснах. Он член Королевской академии искусств Канады. Это очень престижно, но престижем в магазине не расплатишься. Они едва сводили концы с концами, пока Клара не получила наследство от соседки несколько лет назад. Теперь они вполне состоятельны, хотя далеко не богаты. Живут скромно. У него вот уже много лет не было персональных выставок, но его картины всегда продаются. Его полотна уходят в среднем по десять тысяч долларов.

– А ее? – спросил Бовуар.

– Тут сказать труднее. До недавнего времени она продавала свои работы за купоны «Канэдиан тайр».

Гамаш улыбнулся, представляя себе купоны этой компании, которые выдавались в магазинах «Канэдиан тайр» при совершении покупки. Что-то вроде денег из игры «Монополия». Пачка таких денег лежала у него в бардачке. Пожалуй, стоит приобрести на них оригинальную работу Клары Морроу, пока ему это по средствам.

– Но в последнее время ее искусство стало привлекать все больше внимания, – продолжила Лакост. – Как вам известно, у нее вскоре будет грандиозная персональная выставка.

– И таким образом, у нас остается Мариана Морроу, – сказал Бовуар, пригубив чай.

Он представил себе, как Вероника черпает ложечкой сухие листья и опускает их в хорошенький чайник с цветочным рисунком, потом берет большой металлический чайник и заливает листья кипятком. Для него. Она знала, что чай будет пить и он, а потому, вероятно, добавила лишнюю ложечку. И еще срезала корочку с огуречных сэндвичей.

– Да, Мариана Морроу, – сказала Лакост, переворачивая страницу в блокноте. – Живет в Торонто. В районе, который называется Роуздейл. Наверно, это что-то вроде Вестмаунта. Очень шикарный район.

– Разведена? – спросил Бовуар.

– Она не была замужем. Это занятно. Она всего в жизни добилась сама. У нее своя компания. Она архитектор. Получила громадный заказ сразу по окончании архитектурной школы. Диссертацию защитила, представив проект небольшого, энергоэкономичного дома низкой стоимости. Не похожего на эти уродливые бетонные кубики, а довольно красивого. В таком доме людям с низким доходом жить вовсе не стыдно. Она заработала на этом целое состояние.

Бовуар фыркнул. Допустить Морроу до карманов бедняков!

– Она много путешествует, – продолжила Лакост. – Знает французский, итальянский, испанский и китайский. Зарабатывает кучу денег. Судя по последней налоговой декларации, ее заработки в прошлом году составили более двух миллионов долларов. И это только задекларированные деньги.

– Постой-ка, – сказал Бовуар, чуть не поперхнувшись эклером. – Ты хочешь сказать, что эта женщина, замотанная с ног до головы в шарфы, слоняющаяся без дела и вечно опаздывающая, сама заработала миллионы?

– Она успешнее отца, – кивнула Лакост.

Втайне ей доставляло удовольствие думать, что эта, самая маргинализированная из всех Морроу на самом деле и самая успешная из них.

– Мы знаем, кто отец ее ребенка? – спросил Бовуар.

Лакост отрицательно покачала головой:

– Может, никакого отца и не было. Может, это случай непорочного зачатия.

Ей нравилось пудрить мозги Бовуару.

– Я гарантирую, что это невозможно, – сказал Бовуар, но под взглядом Гамаша улыбка исчезла с его лица. – Вы что, хотите сказать, будто верите в это, шеф? Я не буду вносить это в официальный отчет. Подозреваемые: Томас, Питер, Мариана. Ах да, и еще второе пришествие.

– Но ты ведь веришь в первое? Почему же не во второе? – спросила агент Лакост.

– Да брось ты, – пробормотал он. – Ты что, хочешь, чтобы я поверил, что во втором пришествии мы получили дитя по имени Бин?

– Бин – это семя, – сказал Гамаш. – Старинная аллегория веры. У меня такое чувство, что Бин – необыкновенный ребенок, тут все возможно.

– Вот только никто не знает, мальчик это или девочка, – пробормотал разозленный Бовуар.

– А это имеет значение? – спросил Гамаш.

– Имеет. Любые тайны при расследовании убийства вызывают подозрение.

Гамаш задумчиво кивнул: