Каменный улей

— Он раздавил мне палец раскаленными щипцами! — не сдавался Вовик, и в доказательство своих слов, предъявил Кранцу палец, который неожиданно оказался совершенно невредимым.

— Это старое жульничество мастера Эльмателя! — расхохотался Кранц. — Обычно для этого трюка он использует обрезок бараньих кишок. Как ты имел возможность убедиться сам, все выглядит очень натурально.

— Ладно, я понял — ты не предатель! — Вовик через силу улыбнулся лекарю, и похлопал его по жилистой руке. — Я как погляжу у тебя здесь вроде как все схвачено. И что теперь с нами будет?

— Завтра на рассвете нас сожгут на костре! — радостно сообщил Кранц.

– 17 –

Вовика, сообщение об ожидающем их с Кранцем рано поутру аутодафе, повергло в плотный ступор.

Он долго собирал остатки своего расползающегося мужество, чтобы жалобно проблеять:

— Как на костер? Я не хочу на костер!

— Ничего не поделаешь — таковы суровые законы герцогства Муравского, — довольно равнодушно откликнулся старый лекарь. — Тем более что мы с тобой покусились на самое святое, что есть у подданных герцога — на его жизнь. Ты, случаем не позабыл? Мы же его, вроде как, отравить пытались!

— Но это, же неправда! — искренне возмутился Вовик.

— Конечно неправда, — иронично усмехнулся Кранц. — Я-то прекрасно знаю, что произошло на самом деле. Наш герцог, строго между нами, большой обжора. Вот, а с годами его ливер начал подводить своего хозяина. Попросту говоря, перестал справляться со всей той жратвой, которой его исправно грузил герцог, на протяжении всей жизни. У него начались проблемы с пищеварением — вздутие живота, колики, отрыжка, газы и все такое прочее.

— Ну, а какое отношение это имеет к нам? — нетерпеливо воскликнул Вовик.

— Да, самое прямое! — укоризненно глянул на него Кранц. — Я прописал нашему чревоугоднику герцогу сильнодействующую микстуру для очищения желудка и его кишечника. И честно предупредил, чтобы он на время воздерживался от всяческого вида горячительных напитков. Ибо свойства моего снадобья таковы, что оно вступает во взаимодействие с вином и прочими горячительными напитками, подобно тому, как уксус вступает в реакцию с молоком. Оно сворачивается, створаживается, после чего уплотняется и наглухо забивает кишечник, делая прохождение через него крайне затруднительным.

— Ну и? — поторопил Вовик.

— Ну и! — передразнил его Кранц. — Герцог, по своему обыкновению, не внял моим предупреждениям и обильно откушал на сон грядущий. А попросту говоря, навернул половину молоденького кабанчика и запил все это изрядным количеством ядреного менжуйского вина. В результате, к утру, он раздулся как бочонок. Газы, которым было некуда деваться, так как естественный выход оказался забит, принялись давить на сердце и легкие. Герцог, почувствовав сильные боли в сердце и начал задыхаться, больше конечно с перепугу. Тут, по счастью, в лагерь приехал я и успел-таки поставить страдальцу цельный ведерный клистир. В результате герцог благополучно выжил. Недолго думая он решил, что во всем виновата моя микстурка. Он сгоряча обвинил меня в попытке отравления, ну и заодно приплел тебя, в качестве Бульдожского шпиона.

— Круто! — восхитился Вовик. — И как ты только ухитрился в этом гадюшнике дожить до седых волос?

— Да, что старое вспоминать, разное бывало! — невесело усмехнулся Кранц. — И уверяю тебя, что этот случай еще не самый пакостный.

— То есть, ты считаешь, что нас не сожгут? — с надеждой в голосе спросил Вовик.

— Нет, почему же? Сожгут непременно! Могу поспорить, что неподалеку от лагеря, посреди поля, уже вкопали в землю два столба и теперь старательно обкладывают их хворостом! — с большой убежденностью в голосе поспешил заверить его Кранц. — Стражу подкупить, несмотря на все мои старания так и не удалось. Теперь нам остается надеяться лишь на старого пьяницу Эльмателя.

После этих слов, Кранц нахлобучил свою остроконечную лекарскую шляпу, и, прислонившись к стене, скрестил руки на груди, после чего тут же беззаботно уснул. Вовик поразился выдержке Кранца, который накануне лютой казни, был способен вот так, за здорово живешь, храпеть, словно после веселой дружеской попойки.

Медленно прокручивая в уме все варианты предстоящих утром ужасов, и не переставая удивляться железным нервам старшего товарища, он начал клевать носом. И лишь под самое утро его, наконец, сморил тяжелый, беспокойный сон.

Грохот замка, в отпираемой двери разбудил приговоренных к смертной казни. В темницу вошли двое латников с мечами наголо.

— Отравители, поднимайтесь! Настало ваше последнее утро пребывания на этой грешной земле! — проговорил появившийся вслед за ними священник. — Исповедоваться не желаете?

— Сердечно тронут вашей добротой, святой отец! — презрительно фыркнул Кранц, поднимаясь с пола. — Но как-нибудь в другой раз!

— Иного ответа от такого закоренелого грешника я и не ожидал! — криво усмехнулся священник.

— Нам бы в туалет и умыться, если можно? — лязгая зубами, от охватившего его животного ужаса, перед лицом неминуемой смерти, попросил Вовик. — И хорошо бы еще позавтракать.