Каменный век, авторский сборник

Рванулись мы с Тристаном наше упущенное время наверстывать, Мережко догонять. Мчались на телегах и бричках, скакунах и топтунах, гусей-лебедей и то зафрахтовали для буксировки нас по воздуху. Хотели сторговаться с каким-то ворюгой насчет ковра-самолета, но вовремя заметили, что у летательного приспособления непорядок с набором высоты. Место ночлега особо выбирать не приходилось. Куча навоза из Авгиевых конюшен — не номер в «Хилтоне», но всяко теплее, чем чисто поле. Как-то высовываем из навоза головы, глянь, а Мережко на траверзе, закутанный в черное, как призрак отца и сына Гамлетов, но с большим мешком, в котором что-то ворочается.

Мы теперь постарались след в след за Василий-царевичем идти. По дороге, как могли, поправляли пошатнувшееся материальное положение. Перо у жар-птицы выдернули, правда, от него все мешки истлели и в карманах дырки появились. Еще поймали на живца очередную бабу-ягу. Живцом была одна ткачиха-повариха, что собиралась выбиться в царицы, поэтому ей Тристан голову и заморочил, обещая подыскать голодную и раздетую королевскую особу. Так вот яга, ради спасения своей узко функциональной жизни, показала нам источник огненной воды. Когда Тристан ее туда макнул, она почему-то сгорела. А местные мужики пьют спокойно и огненную, пока есть на что. Еще шапку-невидимку изъяли мы у двух богатырей. Каждый из них пытался ее приватизировать. А мы с Тристаном решили, что собственность она народная, то есть наша. Поэтому хитроумно отправили богатырей на состязание в триатлоне, мол, кто победит, тот шапку и хапнет. Ха-ха.

Остановились на один день у царя Долдона. Думали, на один, когда я ему шкалик огненной воды дарил. Так он, балбес, ее за живую воду принял.

Оказалось, что Долдон дал обет не есть обед, пока не отдаст свою дочь в жену тому, кто принесет ему живую воду. Или наврал царь все? Возможно, Люденс и тут подгадил.

Ладно, приняли мы с Тристаном решение — я по-быстрому женюсь, а потом в темпе отваливаю, мол, медовый месяц лучше провести в какой-нибудь индийской сказке. Молодую жену можно будет по дороге обменять на что-нибудь стоящее…

Итак, играем свадьбу, музыканты выкаблучиваются на дуделях и сопелях похлеще рокеров и слова-то все у них похабные. А потом один из них, которому я «мясоедовскую» заказывал, сообщает:

— Совсем умаялись мы, на этой неделе уже третье бракосочетание нашей царевны Ирины Мягкой Перины играем.

Я обрадовался.

— Значит, — говорю, — наутро развод?

— Наутро похороны — злой дух всех женихов подряд душит. А нам опять надобно песнями заливаться. Иной раз поминки потешнее выходят, чем женитьба.

Меня холодный пот прошиб, невеста чувствует неладное, за запястье меня берет своей клешней и больше не отпускает. Так и ведет в опочивальню, как задержанного, а там уже злой дух из-под кровати выглядывает. На мое счастье царевна около койки замешкалась, не сообразила сразу, под какую руку меня положить. Я смекнул, здесь последний шанс, сделал прыжок с переворотом через ее захват и клешню разомкнул. А она вломила по моей шее кулаком — в глазах темно, но еще не нокаут. Провожу аперкот, она бьет хуком слева, я едва успеваю пригнуться. Падаю на руки и пытаюсь подсечь ее. Стоит как столб. Вскакиваю и провожу удар сафьяновым сапогом по верхнему уровню. Она перехватывает мою ногу и берет на прием «мельница». Позвоночник трещит. Но я передавливаю ей яремную вену и, пользуясь ее секундным замешательством, бегу к двери.

Дверь заперта на амбарный замок, из кувшина аспид ядовитый выползает. Я прыгаю прямо в слюдяное окно ласточкой. А невеста самострел наладила и, пока я на земле валяюсь, пускает в меня стрелу за стрелой — еле успеваю откатываться. Я делаю вид, что она попала — зажал наконечник под мышкой, «ох» и «ах» кричу, надеюсь, что отвяжется. А она выпускает из разбитого окошка веревочную лестницу и спускается за мной. Говорит, ухмыляясь, мой ты навек. Я, помню, закричал: «Отстань, Глафира».

И оглох от взрыва. Это Тристан выстрелил из царь-пушки по бой-бабе.

Промахнулся, досадно. Попал в дворец — тот рухнул, как карточный домик. «Ты что наделал, подонок? — прочитал я по губам молодой женщины. — Там же, под развалинами, весь калым остался, добытый у басурман.»

Она голыми руками стала разгребать завалы, а мы кинулись удирать от нее по столбовой дороге. За час добежали до владений царя Афона. Здесь мое боевое дежурство и закончилось.