Каменный век деревянных людей

«Выходит, местные Неподвижные Собратья как-то приспособились к совместной жизни с гусеницами? – подумал Виш. – Неужели и мы смогли бы? Нет! Разумному существу тяжело привыкнуть к мысли, что каждый день твой товарищ может погибнуть. Если гибнуть – так в бою! А стоять и ждать, пока тебя съедят… Брр!» – Виш передёрнулся. И остановился.

Ему навстречу двигалась гусеница. Одна.

Виш мог бы обойти гусеницу, не трогать её. Но он почувствовал себя обязанным уничтожить всех встречающихся гусениц, с которыми мог справиться. Проснувшийся в нём боевой дух требовал выхода.

Виш не стал переть напролом, и сшибаться с гусеницей лоб в лоб. Зачем, когда можно применить одну из военных хитростей.

Он отступил в сторону, пропуская гусеницу. Та послушно проползла мимо.

И тогда Виш метнул в неё пику. В самый последний момент передумал вскакивать на спину и бить в нервный узел, как раньше. Его смутили две устрашающего вида колючки, торчащие на хвостовом сегменте. Очень уж они походили на колючки ящериц. Вишу показалось, что, если вскочить гусенице на спину, обязательно попадёшь под удар колючек. Да и густые щетинки, покрывающие спину, не внушали доверия: можно запутаться и упасть.

И Виш оказался прав: едва копьё вонзилось в гусеницу, как она с силой выгнулась, и колючки опасно пошли к голове. Если бы Виш стоял на гусенице и держался за копьё, вполне мог получить удар колючками в спину.

Но теперь, после удачного броска, можно не торопиться и просто подождать, пока гусеница обессилеет.

Виш так и сделал: просто стоял и ждал.

Гусеница умирала. Она закатила янтарные глаза, в которых судорожно подёргивались чёрные точки зрачков, и конвульсивно вздёргивала шипиками на хвосте.

Неожиданно откуда-то налетели стаи огромных бабочек: взмахивая белесоватыми крыльями. Они попытались отвлечь Виша от умирающей гусеницы, бросаясь ему чуть не в глаза. Виш отбивался голыми ветверуками: извлечь оружие из остывающего трупа не получалось, оно застряло.

Виш принялся тянуть копьё туда-сюда, дёргать в разные стороны.

«Не бросать же! – с тоской подумал Виш. – Чем тогда отбиваться от врагов?»

Он снова подёргал копьё, опасаясь сломать. А бабочки продолжали атаковать.

В конце концов Виш пропихнул копьё сквозь гусеницу и заотмахивался им, повредив крылья у нескольких бабочек.

И чего они взбесились?

«Мы раньше не обращали внимания на вьющихся бабочек, особенно если те порхали в отдалении. А они, получается, шпионили за нами!» – подумал Виш.

Бабочки продолжали порхать, мешая идти. Они залепляли глаза, с размаху налетали на Виша и били пусть лёгкими, но большими крыльями. Отмахиваться ветверуками не получалось: бабочки успевали увернуться. А вот копьём…

Он снова замахал копьём. Бабочки не успевали уворачиваться и падали, покалеченные, на опавшие листья, встрепыхиваясь время от времени. После ряда прицельных ударов бабочки стали вести себя осторожнее и близко не подлетали. А потом и вовсе упорхнули, словно поняв, что гусеница умерла, и они ничего сделать не могут.

«Выходит, какая-то доля соображения у них есть», – подумал Виш, протирая глаза от попавшей пыльцы.

А когда протёр, замер от неожиданности.

Впереди лежал люрас. Обычный, не шестирукий. А к нему, пожирая, приникла гусеница.

«Бао!» – чуть не выкрикнул Виш.

Пользуясь тем, что гусеница увлеклась, Виш подкрался к ней и ударил пикой. Бил сбоку, наотмашь, опасаясь при ударе сверху вниз задеть лежащего.

Гусеница дёрнулась и попыталась повернуться к Вишу. Это ей не удалось: Виш удерживал пику левой ветверукой, не давая гусенице схватить его своими страшными челюстями. А правой вытащил меч, и принялся рубить гусеницу.

Несколько мощных ударов – и тело гусеницы заизвивалось на залитой сокровью и лимфой траве. Голова осталась на трупе воина, продолжая закрывать верхнюю часть туловища.

Поднатужившись, Виш свалил голову.

Это оказался не Бао!

Виш всматривался в незнакомое лицо, потом быстро огляделся: нет ли других гусениц?

Гусеницы были, даже две. Но в одной торчало копьё, а в наголовник другой вонзился по рукоять тяжёлый каменный топор.

Павший люрас выдержал не одну битву. Но, к сожалению, гусениц оказалось слишком много для одного.

«Чего же он путешествовал один? – подумал Виш, и тут же возразил сам себе: – А я чего?»

У воина не осталось другого оружия, кроме каменного ножа. А с ним особо не посражаешься.

«Лучше бы он убежал, – подосадовал Виш. – Да, видно, не успел: гусеница оказалась быстрее».

Гусеница почти полностью изгрызла тело люраса. А вот голова оказалась нетронутой – её закрывал высокий глухой шлем из твёрдой кожи. Остались видны одни глаза да подбородок. Широкие поля защищали шею и плечи.

«Очень удобно! – подумал Виш. – По крайней мере, букашки на голову падать не будут».

Немного поразмыслив, он решил взять шлем себе и стащил с головы убитого. И замер.

Следует признать, выглядел воин довольно жутковато: из головы, являющейся обязательным, непременным, неотъемлемым (кроме исключительных случаев, вроде гибели от челюстей гусеницы) атрибутом каждого люраса, торчала кверху покрытая крупными мясистыми листьями остроконечная верхушка.