Камер-фрейлина императрицы. Нелидова

«Вчерашний день выехал, матушка, из Риги и приехал в Митаву; стою на квартире принца Карла Курляндского. Герцог Бирон звал меня обедать — дворянина за тем присылал, и туда еду... Обедал у герцога, который меня весьма учтиво и ласково принял. В первый раз видел двор маленького немецкого владетеля, в котором гофмаршал, кавалер, фрейлины, пажи — все в миниатюре перед большим двором. Герцог сам ко мне хотел ехать, только я сказал, чтоб не трудился, ибо я скоро поеду. Принц Пётр однако же был. Кушанья нам наслали в Риге столько, что девать было некуда на дорогу».

Месяца не прошло — Кёнигсберг. «Всего странней в Мемеле: послал к вам письмо на почту — почтмейстер денег не взял, в Тилзите, как скоро приехал, то тотчас комендант со всеми офицерами ко мне пришёл — поздравить с приездом; прислал караул; потом офицер спросил: что мне угодно, то б приказал; после того — шесть бутылок венгерского и блюдо лимонов, то, что всего больше и непонятней: не приказал трактирщице брать с меня денег, где я обедал, которая тотчас ушла з двора, и не могли её сыскать, девки её то сказали, что ей брать ничего не приказано...»

Вон как! Не догадываешься, значит, господин Осторожный. Что за персону царскую принимают, не догадываешься. «Третьего дня после обеда приехав, послал сказать к фельдмаршалу Левалду и протчим, как и герцогу Голштинскому и принцессам. Принцесса Шарла была в деревне — только приехала; сказали, что она для меня приехала в город... Сего дня обедать зван к фельдмаршалу Левалду, ужинать — к герцогу Голштинскому; завтра зван обедать к принцессе Шарле. Пробыв здесь дни три или четыре, отправлюсь далее в путь. Ранее неспособно, чтобы высоких господ небрежением и неучтивостью своею не обидеть».

Вот тебе и Гри-Гри. Для него «бывший», а для царствующих куда какой настоящий. Чем авантюрьере не поддержка!

Бироны... Торопился Осторожный, куда как торопился. Герцог сам хотел к нему ехать, Эрнест Иоганн, правитель российский. Как-никак за восемьдесят перевалило, а заспешил Ивана Ивановича повидать. И надо же, покойная императрица ничего против Биронов не имела. Сказывали, заботился о ней фаворит, больно заботился. Гнев царский вызывал, а от своего не отступал. Сколько раз императрица Анна Иоанновна в монастырь хотела цесаревну навеки вечные упрятать — не дал. За братца своего хотел цесаревну сосватать[11] — императрица не дала. Клубок такой — хоть топором руби.

А тут, значит, герцог захотел повидать Ивана Ивановича. Остановился Осторожный у младшего из его сыновей — Карла. Но и старший появился. Ему, принцу Петру, сказывали, отец правление Курляндией передать хочет — недомогает сильно. Да эти, Бог с ними.

Что дальше? Бреславль. «Приехав сюда, послал сказать к губернатору господину Тауцинену, генералу порутчику и кавалеру Чёрного Орла. Хотел к нему сегодня сам ехать, только он меня предупредил и был у меня, сказав все возможные учтивости, осведомляясь, надобно ли что для способности моего пути. Учтивости весьма в Пруссии мне делают много...»

Вена. «Вчерашний день имел честь видеть их величества и фамилию в Лаксенбурге, загородном замке... как обыкновенно аудиенциев в сих увеселительных домах не делают, так и мне сказано было, что буду просто представлен... после обеда мне тотчас сказано было, что их величества желают меня приватно видеть и показать тем знак своего благоволения... и весьма сию благосклонностию утешен...» «Был представлен архигерцогам и архигерцогиням, всё соответствовало знатности их рождения и воспитания; в разговорах весьма милостивы и разумны... Также большие принцессы говорили, чтобы я пожил, приятно им будет сделать знакомство со мною... Третьего дни обедал у французского посла. Теперь еду к венецианскому. Всякой вторник ездил к Лаксенбург, куда уже зван обедать к графу Клери... сколько император и императрицы милостивы...»

Мало того. Мало! Ещё и в Ферней завернул. С Вольтером встретиться пожелал. Агент мне сообщает, будто Вольтер поделился с Даламбером впечатлениями. Что вот сейчас в Фернее САМ Шувалов и что это один из образованнейших и любезнейших русских людей, да и вообще каких ему встречать довелось. Одну фразу слово в слово списал: «Встреча с Русскими постоянно убеждает меня, что Атилла был человек приятный, и сестра императора Гонория поступила благоразумно, решившись быть его супругою». К чему это? Коли намёк, то на кого? Не на покойную ли императрицу, что в аманты себе именно Шувалова взяла?

* * *

Великая княгиня Наталья Алексеевна, граф А.П. Шувалов

   — Граф, вы определённо задели моё любопытство. Газеты полны сообщений...

   — И конечно, домыслов, принцесса.

   — Потрудитесь не перебивать меня, несносный! Газеты полны сообщений о кончине герцога Кингстона и планах его блистательной супруги. И даже высказываются предположения о возможном её приезде в Россию. Как это занятно!