Камер-фрейлина императрицы. Нелидова

   — Государь, пока вы бессильны перед её властью, давайте скажем правду до конца! Моя мечта — видеть вас на престоле, но для этого вы должны оставаться живым и здоровым. Разве не так, государь? Живым и здоровым! А это совсем не так просто, и вы это отлично знаете. Вас испытывают на терпение все — мне ли этого не знать, но сейчас мы почти у цели, государь! Почти у цели! Ничто из происшедшего не касалось вас...

   — Хватит, Катишь! Так что же всё-таки происходило? Великая княгиня сказала, что этот наглец Шереметев отказался от руки моей дочери? Такая честь и такой позор!

   — Государь! Безбородко очень осторожно — вы же знаете эту старую лису! — очень осторожно, как бы в шутку завёл разговор с Николаем Петровичем Шереметевым.

   — Я уничтожу его, как только смогу!

   — Ваше высочество! Ваше высочество! Ответ графа был ответом подлинного верноподданного. Он сказал, что не достоин даже самого помысла о подобном браке и считает шутку — именно шутку, государь! — неуместной и недостойной, почему её попросту отклоняет.

   — И вы уверены в этом ответе?

   — Но вы же сами видите результат, ваше высочество. Императрица в полном расстройстве и настолько ослабела душевно, что сама передаёт эту историю придворным.

   — Она может продолжать настаивать. Соблазнять графа, наконец!

   — Чем, ваше высочество? Богатствами? Они у графа несчитанные. Наградами? Граф их сторонится. Службой? Он никогда в неё не пойдёт. У графа все условия, чтобы быть свободным в своих решениях, государь!

* * *

Великий князь Павел Петрович, великая княгиня Мария Фёдоровна, придворные

   — Принимаете, милые хозяева?

   — Ваше высочество! Какое счастье! Вы не обошли нашего скромного дома вниманием.

   — Как бы я мог забыть мою очаровательную Колибри, крошечную хлопотунью. Я только у коменданта Гатчины и чувствую себя по-настоящему в своей семье. Вы сумели устроить удивительно милое гнёздышко, вместе с тем проникнутое военным духом.

   — Ваше высочество, как могло быть иначе: я жена генерал-майора и это предмет исключительной моей гордости, а ваши посещения делают меня счастливейшей женщиной на свете.

   — И вы любите Гатчину, Колибри?

   — Я растеряна вашим вопросом, ваше высочество. Разве можно не любить Гатчину, такую великолепную, такую императорскую!

   — А вот великая княгиня по-прежнему тяготится Гатчиной и вздыхает о Павловске.

   — Не может быть! Павловск — всего лишь летняя дача. Великолепно устроенная, где всё проникнуто вашим вкусом, ваше высочество, но не имеет имперского духа Гатчины.

   — Николка, а ты где замешкался? Вот я тут с твоей Колибри какие амуры развёл, тебе остаётся только начать меня ревновать. Да ты никак чем-то озабочен, Котлубицкий? Случилось что?

   — Ваше высочество, с подставы примчался офицер, говорит, из Петербурга сюда едет карета с кем-то из приближённых императрицы. Вроде бы на кого-то из Зубовых похож. Лошадей не жалеют.

   — И ты думаешь, Николка?..

   — Государь, но должно же это в конце концов случиться. Естественный ход природы.

   — Ты полагаешь, так серьёзно?

   — Государь, если бы не Зубов...

   — Возможно, серьёзная болезнь. Так или иначе, далеко ли им до Гатчины?

   — Полагаю, через час-полтора могут быть здесь. Прикажете по дороге их задержать, или как?

   — Нет-нет, пусть события идут своим чередом. Но за стол мы сядем немедленно. Кто у нас там сегодня? Надо спросить у Обольянинова.

   — Ваше высочество, в этом нет нужды. Каждый список есть и у меня.

   — Тогда быстрей читай.

   — Господа Плещеевы, госпожа Шац, Кушелев, камергер Бабиков, бригадир Донауров, Обольянинов с супругой.

   — Жаль, нет Катерины Ивановны.

   — Вы приказали ей быть к ужину.

   — А кто ещё?

   — Только дежурные фрейлины и кавалеры большого двора: Дивова и Валуева, одна из сестёр.

   — Не дождусь часа, чтобы перестать видеть эти физиономии. А кавалеры. Сколько их?

   — Четверо: князь Несвицкий, граф Шувалов, граф Воронцов и граф Ильинский. Зато, ваше высочество, и наши гарнизонные офицеры, как вы изволили приказать, господа Каюс, Винцлебен и Розберг.

   — Посему изъясняться будем на немецком языке. Это сразу поставит на место всех дежурных после французского диалекта Зимнего. Однако виду никакого не подавай, что в пути какое-то известие. Ещё разберёмся, какое. И вот ещё. На всякий случай. Вызови к концу стола доктора Фрейганга. Если речь будет идти о болезни, я хочу, чтобы он оказался в Петербурге вместе со мной. А лошадей...

   — Лошади уже готовы, ваше высочество.

   — Молодец, Николка, настоящий молодец. Сейчас подумаем, кто со мной в случае чего поедет, и чтобы у всех было наготове дорожное платье. Времени терять мы не будем. Какая же всё-таки досада, что именно сегодня мадемуазель Нелидова задерживается до вечера. Её пребывание здесь было бы более чем уместно.

   — Мой супруг, я правильно угадала, к каким друзьям вы сочтёте нужным зайти на обратном пути с манёвров.

   — Что-то случилось, великая княгиня?

   — Слава богу, нет. Я только хотела осведомиться, как скоро можно подавать кушанья.

   — Об этом нечего было осведомляться. Я, мне кажется, ещё ни разу не опаздывал ни на минуту. Вы зря себя утруждали, Мадам.