Камер-паж Ее высочества. Книга 3. Часть 2

«Ну, давай! Давай, оживай! — твердил я про себя, как еще одно заклинание. — Ну, пожалуйста, оживай! Давай!»

Тело передо мной все еще было мертво и оживать, судя по всему не собиралось. Я вспомнил, как мне матушка как-то рассказывала про забавный случай, пока она служила в Пограничье. Там подстрелили одного из егерей, раны она залечила, но пока она их лечила, он умер. Она растерялась, но пожилой сержант, присутствовавший в этот момент, не растерялся и сильно ударил егеря в грудь кулаком, в районе сердца.

И это егерь ожил! А мама запомнила этот момент и, как она говорила, время от времени использовала этот прием. Когда помогало, иногда нет, но это был шанс, и я решил им воспользоваться.

Сжав руку в кулак и поместив в руку руну исцеления, я сильно ударил мертвого гвардейца в грудь, в область сердца. Его брат, повернул лицо ко мне и осуждающе посмотрел на меня, но, правда, ничего не сказал, а вот гвардейцы осуждающе загалдели. Я отвлекся на их галдеж, и абсолютно бессознательно шлепнул мертвого гвардейца по груди ладонью, накаченной заклинанием исцеления.

Что произошло потом, я не сразу понял, но осознал себя лежащим на земле и очень сильно болела грудь, а перед глазами плавали разные темные кляксы и дышать было тяжеловато. Гомон вокруг стоял невообразимый. Раздавались какие-то возгласы, шлепки, похоже, что по голому телу. Интересно, это чем это они там вдруг занялись?

То, что что-то произошло, я понял, и я надеялся, что это что-то хорошее. Не успели еще кляксы пропасть, как я почувствовал, что кто-то аккуратно пытается меня посадить, осторожно поддерживая под спину.

— Ты как? — услышал я тихий голос и узнал его хозяина — Стэна Киллпатрика.

— Что случилось? — спросил я, отчаянно пытаясь прогнать эти непонятные черные кляксы.

— Брен ожил! — с какой-то ноткой торжественности просветил меня Стэн.

— Хорошо! — констатировал я и наложил на себя руну исцеления. — Вот, только, почему же мне так хреново?

— А! — вдруг заржал Стэн. — Ну, ты же ладошкой шлепнул Брена по груди, а он возьми и оживи в этот момент!

— И что? — возмутился я, начиная чувствовать себя лучше. — Ожил, и молодец, но я то тут причем?

— Ну, так, — продолжал немузыкально ржать сержант дворцовой стражи, — Брена же убили, — высказал известную истину он, — поэтому, он все еще был в бою! — кое-что стало для меня проясняться. — А тут ты его ладошкой по груди — хлоп! Ну он и ответил, подумав, что все еще в бою, а ты злобный вражина! Да… — он заржал еще пуще прежнего, хотя, казалось, ну, куда еще? — … знатно он тебе врезал! Ты через голову пару раз перекувырнулся, пока, наконец, смог остановиться!

— И, ничего смешного нет! — огрызнулся я, открывая глаза. — Я их, понимаешь, оживляю, и чего я получаю вместо благодарности? Сломанную грудину и треснувшие ребра?! Все! Больше никого оживлять не буду, а то так кто-нибудь из бывших покойничков так заедет, что потом уже меня оживлять нужно будет! А среди вас, дебилов, таких умельцев нет!

— Ага! — продолжал жизнерадостно ржать сержант. — Я думаю, что таких умельцев нет во всем герцогстве! Ну, может, разве что, твоя матушка, раз она показала тебе это заклинание!

Блин! Как бы, и вправду, матушку не подвести под какие-нибудь неприятности! Я, морщась, потирал грудь и смотрел на обнимающихся братьев и гвардейцев, с улыбками, хлопавших их не только по плечам, а по всем местам, до которых могли дотянуться.

— Что, — увидев мою гримасу, поинтересовался заботливый сержант, — болит?

— А ты как думаешь? — сварливо огрызнулся я, хотя уже боли уже практически не было, но хотелось отыграть роль до конца. Но мне не дали. Братья, наконец, разорвали кольцо обступивших их гвардейцев и подошли к нам с сержантом.

— Милорд, я прошу прощения, — покаянным тоном произнес недавний покойничек, — я, честно, не нарочно!

— Да, ладно! — я махнул рукой, — я понимаю. Мне, вон, — я кивнул на Стэна, — сержант уже все объяснил, так что, все в порядке!

— Милорд, — теперь слово взял его брат, — как я и говорил, благодарность семьи Феррилов будет безграничной! Все, все, что вам нужно, только попросите!

Я смотрел на них и мое настроение постепенно портилось. Ну, что за дурная привычка обещать все, что угодно, из-за чувства благодарности? А потом я возьму, и потребую что-нибудь такое, что сделать будет трудно или, вообще, невозможно! И как тогда? И вот, вместо благодарных мне людей уже ненавидящие меня люди! Вот, оно мне надо? А им? Так, на хрена так разбрасываться обещаниями?

Братья, между тем, закончили с изъявлением благодарности и повернулись, чтобы уйти, но я не собирался отпускать их просто так, ведь я все еще не услышал обещанного!

— Как зовут второго брата? — поинтересовался я у Стэна.

— Как и меня, Стэн, а что? — удивился сержант.

— Стэн! — крикнул я в спину уходящим братьям. Они обернулись. — Стэн, — повторил я, но уже холодным, жестким тоном. — Я не понял? Где обещанное?

Гвардейцы, что услышали мой вопрос, замолчали и уставились на нас, кто с любопытством, а кто с осуждением.