Камера хранения

Одуван – это символ фонда «Вера». Пушистый одуванчик не про смерть, а про вечную жизнь, которая насевается всюду и прорастает через нас. И пчелу нарисуй. Безумная неправильная пчела – это я. Ношусь и ношусь, как заполошная. Делаю неправильный мед, жалю других от страха и непонимания, потом дохну, оставляя вместе с жалом свои кишки и сердце, хотя никому эти жертвы на фиг не нужны, а потом из последних сил все равно делаю неправильный мед. Короче, нарисуй мне для татуировки чертополох, пчелу и одуванчик.

И Даша делает мне слепую девочку. Даша заботится.

Надо учиться

Меня называют общественным деятелем, и мне это очень не нравится, так как за этими словами стоят апломб и популизм. Популизм – синоним пустоты. Если бы я сама описывала себя, я бы сказала, что я – учитель. Мне очень нравится разъяснять, учить, раскладывать большие сложные задачи на сотни маленьких нестрашных дел. Чтобы людям проще было начинать движение. Нравится именно учить, а не поучать и не морализаторствовать. И на всех своих должностях я стараюсь быть именно учителем.

Я руковожу, но я не умею заниматься процессами, выстраивать процедуры, мне скучно делать день за днем одно и то же и исправлять одни и те же ошибки. Поэтому я очень стараюсь собрать крутую команду, максимально самостоятельную. Мне важно, чтобы то, что я начала, продолжало жить без меня.

Ну и, конечно, мне бы не мешало подучиться самой. Я, увы, многого не знаю, плохо образованна в вопросах финансов, экономики, IT, в бизнес-процессах и прочем, но зато я люблю, чтобы на каждой позиции рядом со мной был крутой специалист, разбирающийся в своей сфере и способный меня научить и подтянуть.

Пару лет назад я поняла (впервые в жизни, кстати), что учиться еще круче, чем учить. Я не любила школу, не любила институт. Там была уравниловка. Там никто ни в ком не видел человека. В Институте иностранных языков, где я училась, лишь переведясь на вечернее отделение, я увидела другой мир: все, кому был важен не диплом, а знания и единомышленники, переводились тогда на вечернее. Там жила душа. И я стала преподавать в школе, чтобы доказать, что ученики и студенты – полноправные и полноценные участники процесса образования.

Интерес к учебе мне вернули мои друзья. Сейчас они помогают разрабатывать курс для развития компетенций сотрудников Центра паллиативной помощи. Этот курс, надеюсь, поможет мне выстроить более четкую траекторию и пережить нестабильность. Ведь если нельзя планировать, то надо учиться.

Почему-то мне все равно повезло

У моих родителей была потрясающая компания. Такие друзья невероятные: мой любимый дядя Юра Левитанский, родные Золотухины, невероятно дружные и теплые Световы—Крахмальниковы—Дзядки, уютные Монасыповы, инопланетные и таинственные – и при этом такие неотделимые от моего детства – музыкальные родительские друзья Олег Каган, Наташа Гутман, Элисо Вирсаладзе, Ира Сухарепская, поэты и писатели, лучшие московские врачи, все яркие рассказчики, все красивые, все с такими судьбами – ого-го!

Как-то я разглядывала с мамой фотографии в альбоме, и там был молодой папа, еще без бороды, с маленьким скошенным подбородком, с лысиной, но при этом с какими-то длинными сальными волосами, с огромными своими ушами, и такой неказистый, да еще и смеющийся. Совсем какой-то не про любовь с первого взгляда.

И я говорю ей: «Мам, ну как это ты папу полюбила? А не Юру Левитанского, не Феликса Светова, не Юлика Крелина?!» А она спокойно так ответила: «Нют, ну ты что? Не понимаешь? Папа же из них всех самый лучший. Просто – самый лучший».

Как она всегда о нем думала и заботилась, как всегда на него смотрела, как для него одевалась, как ему только хотела нравиться, только он всегда был для нее судьей, другом, партнером… Я всегда мечтала о таком же муже, как папа, но никогда не заботилась о том, чтобы стать такой, как мама, женой. Я хреновая жена, я не умею быть доброй, не умею с юмором реагировать на всякие сложности неизбежные, недостаточно отдаю и много требую, но почему-то мне все равно повезло.

И как мама про папу, так я про Илью могу сказать: он из всех – самый лучший. Самый порядочный, самый добрый, самый умный, самый щедрый, самый терпеливый, самый любящий. И я помню, когда мама первый раз его увидела (а я ужасно трусила перед этой встречей, мама критиковала всех-всех моих кавалеров, даже не критиковала, а просто так молчала про них презрительно), она сказала: «Нют, знаешь, я просто задохнулась от радости за тебя…»

Как невероятно устроена жизнь! 13 июня 1978 года моего папу вызвали на очередные сложные роды, он давал наркоз Ирине Матвеевне Городецкой, у которой родился долгожданный мальчик. Мой папа первым взял на руки моего будущего мужа, который через двадцать три года после этого момента так вот сразу понравился моей маме…

– Илюш, давай посмотрим что-нибудь вместе по телику? Может, там детектив какой есть?

– Давай. Сегодня суперматч будет по теннису. Финал «Большого шлема». Джокович—Федерер. Вообще – матч века! Я как раз хотел посмотреть.

Сестричка Мила