Камера хранения. Мещанская книга

Но к тому времени, когда я сам дорос до портфеля, такие мощные и социально заряженные сооружения отечественной кожевенной отрасли почти исчезли из обихода, их донашивали до седельной потертости только консервативные профессора, отчетливо помнившие свой давно минувший полувековой юбилей. А портфеленосцы помоложе пользовались чехословацкой продукцией, скорее баулами, чем портфелями классического дизайна, достаточно просторными для продуктового набора, купленного по случаю в большом гастрономе. И потертым такой по́ртфель стать не успевал – его искусственная кожа не вытиралась, как седло, а рвалась на изломе, как кухонная клеенка. Но их популярность в СССР была поразительной: именно такие портфели играли в «Иронии судьбы» вместе с лучшими комическими актерами страны… С такими портфелями действительно ходили в баню и ездили в командировки, про них рассказывали анекдоты, но раскупали мгновенно, как только их «выбрасывали» в галантерее…

Однако та часть общества, которую сейчас называют продвинутой, уже тогда замечала комический оттенок в образе советского мужчины с портфелем, про который самой популярной была шутка «Все думают, что там докторская диссертация, а там докторская колбаса…». К тому же железный занавес постепенно становился для некоторых избранных проницаемым. И в Шереметьево возвращался не перепуганный провинциал с неподъемным портфелем, раздувшимся от сувенирного китча, а бывалый globe-trotter, всемирный путешественник, с бутылкой джина и пачкой хороших сигарет из магазина duty free, уложенными в висящую на ремне через плечо фирменную сумку KLM…

О, эти сумки KLM из синего сверхпрочного нейлона! О, эти ремни через плечо… KLM, «Королевские Голландские Авиалинии»… Сырой теплый воздух, долетающий с Гольфстрима, «священные камни Европы», как сказал один русский, в остальное время не слишком эту Европу и особенно европейцев жаловавший…

Сумки с рекламными надписями – названиями и гербами мировых авиакомпаний – доставались пассажирам первого класса. Поэтому тот, кто встречал на московской улице человека с такой сумкой, мог быть уверен: это удавшаяся жизнь прошла мимо. Что ж поделаешь – судьба… Однако во все времена и во всех обстоятельствах находились и находятся люди, готовые судьбу обмануть. Поэт М., царствие ему небесное, действительно хороший поэт и гений «самострока под лэйболами», еще и ходил с сумкой Lufthansa, хотя западнее Бреста никогда и нигде не бывал – но образ получался цельный… Кто-нибудь смотрел на него с завистью, а он шел по Никитскому бульвару в сторону Арбата, и вид у него был такой, будто всего час тому он приземлился рейсом из Гамбурга…

Тем временем подросло поколение, отрицавшее всякую буржуазность, в том числе рекламу, не говоря уж о полетах в первом классе авиалайнеров и прочей роскоши. Индийские прозрачные ткани летом, грубые афганские (о них разговор еще впереди) полушубки в холодное время, браслеты-фенечки из кожи, шнурков и прочего подручного материала и вся стилистика «детей-цветов» потребовали и соответствующих сумок. Мешковина, расшитая разноцветными узорами, вышивка и аппликация и никаких сложностей в конструкции – просто прямоугольный кусок цветастой ткани складывается втрое и прострачивается по боковым краям. И получается прекрасная квадратная сумка, закрывающаяся клапаном…

– Колоссальная у тебя торба, – сказал мой старший друг А. – Стильная вещь…

Его похвала дорогого стоила. Во-первых, он был записной пижон, известный в этом качестве, а не только как лучший прозаик поколения. Да и возможности у него были, соответственно, не чета моим. Еще два дня назад он бродил по лондонскому рынку Портобелло, где продается все лучшее в мире хиппи-культуры, а теперь хвалит мою нищую сумку, сегодня утром сшитую моей действовавшей в то время женой…

– Настоящий хипповый hand made, – говорит он, отвечая моим мыслям…

Наступали веселые времена: мы вспомнили, что, в сущности, все мы ручной работы…

Потом пластмасса победила.

Изделие № 2