Камера смертников. Последние минуты

В доме у меня повсюду кресты, черепа, фигурки святых – некоторым это может показаться мрачноватым.

Когда я работала в израильском консульстве, один коллега привел ко мне сына – познакомить «с той самой женщиной, которая работала в тюремной системе». Он попросил показать им все сувениры, разложенные у меня на столе, включая заточку – я вскрываю ей конверты, – и крошечные игральные кости из спрессованной туалетной бумаги.

Меня все так же интересуют преступления, как и тогда, когда я только начинала работать в Департаменте.

Мой идеальный воскресный вечер непременно включает просмотр «Дейтлайн»[32], «Сорок восемь часов»[33] и время от времени какой-нибудь передачи о призраках и паранормальных явлениях, – когда моя дочь уже спит. И хотя порой я размышляю о страшных и темных вещах, сама я человек не страшный и не темный.

Бывает, сидя в переполненном баре, я обвожу взглядом людей и думаю: «А ведь по статистике среди нас есть убийца». Или смотрю на человека и понимаю: он похож на насильника. Что-то в людях заставляет меня насторожиться. Работа в тюремной системе вообще научила меня осмотрительности. Присутствуя на интервью с разными мошенниками и грабителями, я слушала и все запоминала. Один тип, довольно забавный, помню, говорил, что если проходит мимо дома и видит открытый гараж, то непременно что-нибудь да прихватит – будь то клюшки для гольфа, газонокосилка, ящик с инструментами или хоть мешок угля.

Я не боюсь ходить одна, но я всегда оглядываюсь и всегда запираю двери. На парковке никогда не роюсь в сумке в поисках ключей, достаю их заранее. Я была рада узнать, что у моей новой машины багажник можно открыть изнутри. И – спасибо моей счастливой звезде – у меня маленькие руки: если меня закуют в наручники, я, наверное, смогу их снять.

Не желаю, чтобы дочь у меня росла запуганной или боялась выходить из дому, хотя, наверное, насильников и похитителей я опасаюсь больше, чем среднестатистическая мать, и хочу научить дочь осторожности. Однако тут важно не перейти черту. Например, я смотрю документальный сериал о преступниках, а дочь читает про них в Интернете – «Мама, смотри, он убил двадцать человек!» Правильно ли это? Наверное, нет, но я хочу, чтобы она понимала: если человек кажется симпатичным, он вовсе не обязательно хороший. В мире полно людей, творящих страшные дела, и благодаря своей работе я очень хорошо знаю, какие именно.

Шестого января 2016 года мы с мужем смотрели телевизор, и муж отпустил какую-то шутку, – я едва не задохнулась от смеха. Через две минуты у меня зазвонил телефон. Звонок был от Лейси, старшей дочери мужа. Мы увлеченно смотрели передачу, от души веселились, и я решила не отвечать, а потом перезвонить. Через минуту пришла эсэмэска: «Ответь, пожалуйста. Кристина умерла». Кристина – ее младшая сестра. Я ощутила в животе холодок. Наверное, подумала я, Лейси драматизирует – не может дозвониться до Кристины и предполагает худшее.

Телефон мужа заряжался в спальне. Я прочла сообщение вслух, и он бросился наверх – звонить Лейси, я услышала, как она кричит в трубку, и поняла, что это правда.

Очень быстро история о том, как на автостоянке в округе Лос-Анджелес застрелили семнадцатилетнюю девушку из Хьюстона, разошлась по «Твиттеру». Люди выкладывали ее фотографии – девушки, которая полгода назад отмечала у меня в доме свой день рождения.

Раньше я освещала разные убийства в прессе, видела 280 казней, а теперь сама попала в подобную историю и почти с самого начала следила за развитием событий.

С Кристиной мы не были близки, – ее отец стал снова с ней общаться чуть больше года назад, но случившееся не могло оставить меня равнодушной.

Трагедия, которой я, как мать, боялась больше всего, обрушилась на дорогого мне человека. Боль и муки, им переживаемые, равным образом были моей болью и муками.

Кристину убили в курортном местечке Марина-дель-Рей, – наркоторговец выстрелил ей в лицо после неудачной сделки, в которой участвовал бойфренд ее сестры Лейси. Я знала, что смертного приговора ждать нечего: в Калифорнии не казнят с 2006 года. Мой муж никак не мог это принять, и было очень тяжело уговаривать его смириться. Его, как и мать Кристины, устроила бы только смерть убийцы.