Камергерский переулок

И вдруг опять вокруг Даши возникла суета. Чуть ли не через день принялись заезжать в Долбню селекционеры, они же менеджеры из Яхромы и со станции Турист. Там устраивали горнолыжный курорт. Мол, вот-вот засверкает огнями подмосковный Куршевель. Светские львицы с россыпями бриллиантов и изумрудов на загорелых телах будут разъезжать в подъемниках. И светские львы - тем более. Шампанское - за десять тысяч долларов бутыль! Там и для президента утрамбуют трассу. Дашу и прежде зазывали в хостессы-хозяюшки яхромско-куршевельских гостиниц. Но деликатно зазывали. С деликатными же разъяснениями обязательных усердий хостесс. Теперь же все называлось здравыми словами. Вот, пожалуйста, контракт. Деньги, конечно, не для иностранного легионера, не для Манише и Кавенаги, но вам хватит на Багамы с бойфрендом и на какую-нибудь шубку. Три сталевара за год не заработают. Слова в контракте интеллигентные, из поэтических сборников и подзаконные. А так от вас требуется вот что. Уют в номере, понятно, само собой. Но если гость, пусть даже и монгольский скотовод или снежный человек с Бандагского перевала пожелает естественных удовольствий, вы сейчас же, скинув одеяния, обязаны предоставить свою плоть во всей красе и эротическом оснащении. За знание английского языка плата будет дополнительная. «А за знание украинского?» - спрашивала Даша. Яхромско-куршевельских Даша гоняла, но являлись зазывалы из других местностей. Приглашали Дашу в индустрию секс-туризма. Мол, отправят в любые земли, хоть и в такие дорогостоящие и экзотические, как Гренландия, Антарктида и Фолклендские острова, для этого зафрахтован космический теплоход «Мстислав Келдыш», при нем батискафы с интим-отсеками на две персоны, их уже опускали к останкам «Титаника». «Вы что очумели? - недоумевала Даша. - С чего бы мне ваша индустрия?» «Как же, как же! - разъясняли ей. - А ваши самозаявки в Интернете? А рекомендательные письма от уважаемых мужчин по вашему поводу? А ваша репутация путаны с Тверской?» И уж самыми наглыми оказались зазывалы в содержанки. Эти приезжали с букетами орхидей, нотариусами и охраной. Их было немного - пять-шесть, но и условия сделок они привозили самые позолоченные. «И от Квашнина приезжали?» - поинтересовался Прокопьев. «Почему от Квашнина? - руки Татьяны взлетели в удивлении. - Дался вам этот Квашнин. Да я и не знаю, от кого приезжали…» Знала Татьяна лишь, что улещали Дашу и впрямь щедро. Один обещал даже победы на конкурсах красоты с коронами, самому будет приятно, а также в Юрмале и на Евровидении, если пожелает стать певицей, все равно какого жанра и все равно с каким репертуаром, хоть бы и эскимосским. «Ну и чем все закончилось?» - спросил Прокопьев. «Чем? Чем? - рассердилась Татьяна. - Будто вы Дашу не знаете!» Сейчас же она замолчала, словно что-то сообразив, и резко взглянула на Прокопьева. И руки ее опали на колени. «Нет, я у нее на подозрении, - подумал Прокопьев. - Не очередной ли я купец-зазывала?» Сказал: «Я знаю Дарью Тарасовну…» И был убежден теперь, что истинно знает Дашу.

Все разговоры эти - и о Яхроме, и о секс-туризме, и об условиях процветания содержанкой (А что? Занятие нынче не зазорное, а социально-необходимое и даже завидное) - велись приватно, без посторонних глаз и ушей, будто между Даллесом и генералом Вольфом, и Штирлиц вблизи Долбни не кружил, однако о них и всех их подробностях узнал город. Теперь в Дашину сторону уже тыкали пальцами, на дискотеках появляться ей было невозможно, а Ангелине Федоровне, при всем к ней уважении, дали понять, что персоналу и больным пребывание Даши в одном с ними лечебном учреждении неприятно.