Камергерский переулок

– Профессор, - услышал я голос Александра Михайловича Мельникова, - есть необходимость встретиться.

Договорились увидеться в «Рюмочной» на Большой Никитской между Консерваторией и театром Маяковского. Конечно, «Рюмочная» была хорошо знакома маэстро Мельникову - ведь рядом не только бронзовый Петр Ильич дирижировал, сидя на музыкальной скамье, и некогда происходили революционные зрелища, но были еще и ГИТИС, и театр «Геликон», и театр Марка Розовского, и Малая Бронная, и Литературный институт, и Тверской бульвар, и Дом композиторов, то есть такие места, где присутствие Александра Михайловича было обеспечено необходимостями отечественной истории и культуры. Без Александра Михайловича здесь ничего бы не процветало и не соответствовало.

В «Рюмочную» Мельников явился с девой Иоанной. Но без вечного спутника Николая Симбирцева, актера. Мельникова здесь привечали. Ему, впрочем, как и мне, тотчас же заулыбались хозяева душевного заведения Антонина и Игорь, «Рюмочная» - название условное, в свое время оно должно было происходить из обязательности совобщепитовских приличий. На самом же деле здесь кормили и поили с 1876-го года и предпочтительно жильцов только что построенного доходного дома. И тогда неудивительным было появление в трактире (опять же - условном) гостей в именно домашних одеяниях, а потому, скажем, владелец экипажей родом из Касимова Василий Фонарев своими нарядами не вызвал бы недоумений. Маэстро Мельников, хотя будто бы и имел серьезный повод для встречи со мной, не смог удержаться и сейчас же бойко рассказал легкие случаи из жизни нынешней «Рюмочной», участником которых непременно был он сам. Так, не раз Константин Сергеевич Станиславский просил его, Сашеньку Мельникова, обсудить с ним Жизнь в искусстве и Систему, и по дороге к себе в Леонтьевский переулок обязательно предлагал зайти в известный вам трактир выпить и закусить. Или вот. Николай Охлопков, придя поутру в революционный театр и ощутив голову удрученной, говорил секретарше: «Я иду в аптеку», а сам звонил в Консерваторию Генриху Нейгаузу и ему, Мельникову, и через три минуты они оказывались понятно где.

Хозяева из вежливости поулыбались рассказам маэстро, интонациям его в особенности. Они прекрасно знали о приходах сюда Станиславского, Охлопкова с Нейгаузом и, сославшись на дела, ушли на кухню.

Я же разглядывал немую пока деву Иоанну. Ранее - Тамару, Изидору, Алину и еще не знаю кого. Вспомнил только, что в условном восемнадцатом веке при сражении на Куликовом поле, «на Кулишках», в только что основанной Москве она, будучи Жанной д'Арк, совмещалась с Екатериной Великой, как раз Москву и основавшей. Да, еще в так называемые библейские времена она спасла будущего пророка Моисея, тогда еще ребенка в коляске (в какой коляске - не уточнялось). Нынче лат и кольчуг на ней не было. Когда она сняла с себя зимние меха, я увидел ее в красной косынке, со значком Осовиахима на бежевом с синими ромбиками джемпере и в черной строгой юбке. С левого плеча ее свисала зеленая матерчатая сумка, в ней, наверняка, лежал противогаз. Сапоги Иоанны (другим именем ее пока не представили) были грубой кожи. Не исключалось, что они на деве - с Гражданской войны, тогда она несомненно героически служила в одной из конных армий (все же - из амазонок), носила буденовку, махала шашкой и палила из маузера.

Сегодня она выглядела обеспокоенной и не слишком наглой. Достала пачку папирос, но увидев на стене просьбу не курить, не выматерилась, а пачку вернула в сумку. Обеспокоенным ерзал на стуле и Мельников. Никак не мог начать разговор.

– А где Симбирцев? - спросил я на всякий случай.

– А-а-а! Подковырщик этот! - Мельников будто обрадовался моему вопросу. - Пуговицына мне подсовывал! Крышу ему на даче кроют! А потому он вынужден сниматься в рекламах всяких очистительных порошков! И зубных паст! Зубы скалит. Чего и следовало от него ожидать!

– А в Щели, Александр Михайлович, вы вчера были?

– Был, - сказал Мельников. - А что?

– К сожалению, мне не пришлось там с вами пересечься…

– А я… А мы… - Мельников быстро взглянул на Иоанну. - Но неважно.

– Вы ощутили там тряску или вращения?

– Ну ощутил… Ничего особенного…

– Что вы вообще думаете об этой Щели? О ярусах ее? - спросил я. Хотя часами раньше и решил более рассуждениями о сути Щели себя не занимать.

– А что тут думать? - удивился Мельников. - Сплющенность времени. Мы же с вами говорили на эту тему. Сплющенность времени. Или отсутствие времени вообще. И Великие правила Единого Поля, то есть объединившего поля электромагнитное, гравитационное, ядерное, слабые и прочие, пока неизвестные. Вот все там и сплющилось и совместилось. Перетекает из одного в другое.

– Из Жанны д'Арк в Екатерину Великую. А в вашем случае, Александр Михайлович, как я помню, происходило перетекание Людовика Четырнадцатого в Батыя и в маршала бронетанковых войск Катукова…

– Что-то в этом роде, - задумался Мельников, - что-то в этом роде…

Он не улыбнулся. И иронии моей не уловил.