Камеристка

— Только так вы сможете предотвратить стремление экстремистов приобрести сторонников, сир, — убеждал короля граф. — Национальное собрание, конечно, можно будет уговорить пойти на компромисс.

Но Людовик охотнее слушал тех, кто был сторонником устаревших привилегий.

— Только при постоянном и несгибаемом давлении их можно измотать и вынудить капитулировать! — кричал Жорж Дантон под оглушительные аплодисменты на одном из заседаний Национального собрания. Период с 1789 по 1791 год был отмечен продолжающейся борьбой за власть между королем и народом.

— Временами они заключают перемирие, но всегда только тогда, когда оба противника видят в этом преимущество для себя. Прежде всего когда речь идет о том, чтобы сдержать окончательно потерявших совесть плебеев. — Мадам Франсина была не единственная, кто разглядел эту точку зрения.

Людовик шел, как по канату, от капитуляции к капитуляции. Всегда он оказывался тем, кто вынужден уступать, даже если у него в распоряжении были более сильные аргументы. После каждого из этих поражений короля вынуждали торжественно признавать идеи революции. По собственному высказыванию, Людовик приносил каждую из этих вынужденных клятв, сохраняя в душе за собой право нарушить обет при первой же возможности.

По стране прокатилась новая волна эмиграции, несмотря на грозящие санкции, и королева все снова и снова спрашивала мадам дю Плесси:

— Когда вы нас бросите? — и грустно добавляла: — Я почти склоняюсь к тому, что пойму вас, в случае если вы нас все-таки оставите. Но наш маленький сын очень огорчился бы. Дофин любит вас всем сердцем, мадам.

Моя госпожа каждый раз заверяла:

— Я вас никогда не покину, ваше величество. Это относится и к моим слугам, которыми вы можете располагать в любое время, мадам.

В моей лояльности Мария-Антуанетта могла не сомневаться.

— Со временем, моя дорогая, ты стала очень хладнокровной и умной, — улыбнулась мадам Франсина. — И я не посоветую никому вступать с тобой в схватку.

К демуазель Мари Мальро, второй камеристке графини дю Плесси и фанатичной стороннице революции, я придиралась так безжалостно, что барышня не выдержала и по собственной воле оставила службу. Уволить ее графиня не отваживалась.

По улицам Парижа я ходила с кинжалом. Так как было принято, что нижние слои населения показывались в общественных местах только с оружием, то я и не привлекала внимания. К сожалению, я не могла пользоваться дубинкой в коридорах дворца Тюильри.

Жюльен, мой любимый, постоянно напоминал мне, чтобы я всегда носила в складках юбок хорошо заточенный клинок. Ночью он теперь обычно лежал у меня под подушкой.

И из членов Национального собрания примерно четверть потребовали свои паспорта, чтобы отправиться в эмиграцию. Их отпустили. Их уход означал избавление от «реакционеров».

Жан-Поль Марат наблюдал за этим с радостью. Недавно он решительно вступил в борьбу с так называемыми англоманами, группой, которая хотела ввести конституцию Великобритании во Франции:

— Так называемая верхняя палата, сравнимая с английской, была бы препятствием для ликвидации феодализма и всегда мешала бы достижениям революции. Английский парламентаризм лишь псевдодемократичный.

Глава девяносто четвертая

Уже года два назад было выдвинуто требование, чтобы государство конфисковало все запасы зерна и установило единые цены. Так хотели обезвредить спекулянтов.

Я сидела у дяди Жюльена и баловалась грушевой самогонкой, которую он подал мне после вкусного обеда, состоявшего из жареного барашка с чесноком и соуса с розмарином. Мы как обычно рассуждали о политическом положении во Франции.

— Вмешательство государства — и своевременное, чтобы снабдить людей основными продуктами питания, — во всяком случае, следует предпочесть свободной расстановке сил. Человек от природы жаден и всегда будет хотеть разбогатеть на нужде своих собратьев, — заметил папаша Сигонье.

Многие, в том числе и члены Национального собрания, думали так же, но либералы отклонили такие меры. Для них они слишком попахивали абсолютизмом.

— Они считают, что законы свободного рынка будут все регулировать демократическим способом. Эти господа не знают, как ужасно голодать. Там, где они живут, недостатка ни в чем нет, — заметил старик.

За эти годы я полюбила этого странного чудака с большим сердцем. Он искренне скорбел со мной о смерти нашего с Жюльеном маленького сына. Он терпеливо выслушивал мои отчаянные выплески гнева и был свидетелем моих слез, когда я чувствовала себя совершенно беспомощной.