Камероны

И она снова порадовалась за него. Сколько было в Нижнем поселке калек с печальными глазами, отживших, еще не успев начать жить, людей, на которых поставили крест, хотя им еще и двадцати не исполнилось.

– Ну, так вот. А вы выйдете за меня замуж?

– О, да.

Слова эти вылетели сами собой. Раз – и все. Она поднесла руку ко рту, потрясенная тем, что натворила. Но назад пути не было. К тому же это была правда – она знала это, и он знал. И уже не имело значения, что по лицу ее текли слезы и что ее трясло в истерике, важно было то, что она знала и он знал, и оба понимали, что уже знали это, когда он опустился в кресло и они оба хохотали.

– Тогда, может, ты поцелуешь меня?

Она так быстро отпрянула, что он во второй раз чуть не упал.

– О, нет.

– Почему? Ты же выходишь за меня замуж.

Она отошла подальше от него, чтобы он не мог ее достать.

– Не знаю. Это совсем другое. – Еще бы не другое, когда ты одна в доме, и с тобой мужчина, первый гость, перешагнувший порог, и этот странный угасающий свет дня. – Для этого я вас еще недостаточно знаю.

Он так долго молчал, что она испугалась, уж не обидела ли его, или, может, он вдруг передумал – так же внезапно, как раньше предложил ей выйти замуж.

– Оно понятно, – сказал Сэнди.

А он, оказывается, мог сам встать: он поднялся с кресла, пересек комнату, опираясь на палки – «горбыли», как он их называл, и подошел к порогу. Саре вдруг захотелось, чтобы он поскорее ушел. Она просто не в состоянии была вынести его присутствие еще хотя бы минуту – слишком это было для нее большим испытанием, слишком трудно было во всем разобраться. А потом ей хотелось, чтобы он ушел до того, как вернется мать с пакетами из Обираловки.

– Ну… спасибо вам, – сказала Сара.

– Спасибо и тебе.

Она повесила фуфайку у огня и вышла на улицу выплеснуть воду.

– За виски, – сказала Сара.

– Ах, да, виски. Это ерунда.

Сара слегка покраснела, но он не заметил этого.

– И за то, что вы сделали мне предложение.

– Ах, это. Да, это важно.

Ну, а теперь уходи, говорили ее глаза, но он словно не видел их призыва. Ему хотелось унести с собой что-то более весомое, точно она должна была дать ему каравай хлеба, а не обещание своей души и тела.

– Когда можно будет поговорить с твоим отцом?

– С отцом? У нас надо говорить с матерью.

– Нет, нет. В таких случаях всегда опрашивают у отца.

– А-а, я не знала. Скоро.

– Как скоро?

– Скоро.

Он вдруг протянул руки и схватил ее, прижал обе ее руки к телу и поцеловал в губы так, что они начали у нее гореть.

– Мы же с тобой давно знаем друг друга, – сказал он и рассмеялся. И на этот раз сумел с помощью своих палок сам перебраться через порог, тем более что ему не мешала бутылка с виски, вышел на улицу и направился к своему дому, стоявшему в том конце, где жили все остальные Боуны. Он не обернулся – только разок взмахнул палкой, и она поняла.

– Долго он тут был? – опросила ее мать.

Сара потеряла всякое представление о времени. Она попыталась это определить по тому, как солнце светило в окно.

– Кто? – наконец спросила она.

– Да этот мужчина.

– Мой муж?

Мать впилась ей в плечо.

– Ты это что?

– Что значит – «что»?

– «Мой муж»! – передразнила мать.

– Разве я так сказала?

Мать кивнула.

– Наверно, я просто оговорилась.

Мать внимательно посмотрела на нее.

– Угу, должно быть, оговорилась, потому как запомни вот что. Мы к себе в семью безногих уродов не возьмем. Мы отдадим тебя такому, который может работать и денежки откладывать.

– Угу, маманя.

Немного спустя все они, конечно, узнали, кто первый перешагнул их порог, кто был их первым гостем: Сару выдала бутылка на комоде и то, что ют нее пахло виски, – и очень огорчились. Раз приходил блондин – жди беды, по крайней мере в ближайший год.

– Он, конечно, славный малый, но как могла ты его впустить? – спросил Эндрью. Сара только улыбнулась – Ты могла поговорить с ним на крыльце.

– Он просто вошел – и все.

– Похоже, что тебя это не очень огорчает?

– Нет.

– И это все, что ты можешь сказать? «Нет» и все? – воскликнул Джем. – Конечно, свод обрушится не на твою башку.

– Да как же он мог перешагнуть наш порог, когда у него ног нет?

И это сработало – так же как сработало с ней. Над ними уже не висела угроза беды – доказательство было настолько простое и непреложное, что они даже рассмеялись. И тут же решили покончить с этой ерундистикой насчет первого гостя. Сэм сбегал на Спортивное поле и вернулся с чернявым Вилли Стюартом – Красавчиком Вилли, приземистым широкоплечим малым, которого все жители в Питманго, обладавшие не слишком привередливым вкусом, считали самым красивым парнем в округе. Сэм предложил ему зайти в дом выпить, а Сара, к удивлению всей семьи, поцеловала его.

12

Йэн услышал это первым, каким-то образом так получалось, что «простачок» Йэн всегда первым слышал дурные вести. Он перехватил Сэма, когда тот шел со Спортивного поля после того, как команда Питманго накостыляла команде из Кингласси.

– Ну, как сыграли? – хотя он уже все знал.

– Разгромили в пух и прах, – сказал Сэм. – Они удирали с поля так, что только пятки сверкали.