Камертон

– О, Ян – это Ян! – подхватила русалка. – Ты, кромешница моя дорогая, после такого отрубилась, а он сам вызвался помочь там все расчистить. Надо было доиграть «Песнь», он же ее бросил, когда отправился тебя прикрывать. Кто мог это сделать, кроме него? А дальше… Музыка не только привязывает и удерживает, но и освобождает, Ян это умеет как никто другой. Он по своей природе – Камертон. Умеет услышать и тут же сыграть то, что нужно. А все остальное под его единственно верный звук настраивается и выправляется. Кроме него, никто бы и не справился.

– Камертон… Вот он кто… А Орлов! – вспомнила Эля. – Орлов как? Он улетел, надеюсь? Вы его тут не прибили? – обратилась она к братьям.

Они засмеялись.

– Улетел, и все с ним в порядке, – заверил ее Лин.

– Он мне помогал! – строго заявила Эля.

– Да мы его и не обидели. Почти, – хихикнула Фотина. – Обыск и небольшой – крошечный – пожар в спальне не считаются, он эти издержки даже не заметит.

Русалка поднялась с ковра.

– Мне пора. Засиделась я в мире людей. Грейс, тебе, наверное, тоже. Про вас, Клара, я не знаю, но неразумно…

– Да, – вскочила Клара. – На свадьбу, так и быть, приду, если пригласите, а сейчас прощайте!

– Спасибо! – крикнула Эля.

Не успели они моргнуть, как все три кромешницы исчезли. А вот Элин папа остался.

– Я русал, – представился он, как будто нейтралы могли этого не увидеть. – Подожду молодого человека, я слышал, что у него серьезные виды на мою единственную дочь.

– Если вам тоже пора, – вежливо сказал Лин, – мы братья Мишель и вполне можем представить ее интересы на встрече с потенциальным женихом.

– Во-первых, нас трое, – заметил Гелиан, – а во-вторых, жених прошел огонь, воду и медные трубы, которых гарпии, кстати, боятся, – и вполне заслужил, чтобы их в конце концов оставили с Элей в покое. И наедине.

Джуд промолчал.

Русал тем временем нежно прижал Элю к себе.

– Будь счастлива, дочь, – напутствовал он ее. – Попробуй немножко пообщаться с Яном без стихийных бедствий, пропаж, преследований и невероятных самопожертвований, ладно? Там поймешь, можно ли с ним ужиться.

Эля тихо засмеялась: видно, она в этом не сомневалась.

– А вам, братья Мишель, мне тоже есть что сказать. – Русал встал. – Спасибо, что помогли нам ее спасти. И – мне нелегко сейчас это говорить, но я должен: простите меня за то, что украл у вас Грейс.

Он по очереди посмотрел на каждого из них, но даже Гелиан не спешил с ответом. А глаза у русала были такие же синие, как у его дочери.

– Простите меня, – повторил он. – Вы мужчины. Вы выросли. Стали достойными мужами. Я не мог снова отпустить ее, потому что Грейс – моя жизнь.

– Па-ап… – протянула Эля.

– Мне жаль. И мне не жаль. Я виноват перед вами – да. Я рад, что вы выросли именно такими, – да.

Лин и Гелиан хранили молчание, и Джуд понял, что отвечать ему – старшему брату. Он тоже поднялся на ноги.

– Что было, то было, – сказал он сдержанно.

И когда русал протянул ему руку, Джуд ее пожал.

ЭПИЛОГ

Сентябрь выдался холодным и дождливым, но в октябре осень будто спохватилась и на несколько коротких дней отступила. Эля и Ян гуляли по лесу, полдня пинали желтые листья, а под вечер развели костер и устроились бок о бок на сухом бревнышке.

Когда Ян подкидывал хворост в огонь, черный камень в новом перстне, который вручил ему отец, ловил отблеск – а может, и искорку – и светился. Эля взглянула на свою руку: подаренное ей кольцо вело себя приличнее, самоцвет оставался матовым.

Жизнь без «бедствий, пропаж, преследований и самопожертвований» была тихой. Эля отдыхала и размышляла, куда ей приложить себя, пока Ян пропадает на занятиях в консерватории. Она спрашивала у Фотины, можно ли научиться целительству, но та не знала, что ответить: у нее это талант, доставшийся ей от природы, и как его освоить с нуля, непонятно. Бабушка Марина, будучи русалкой, тоже действовала совсем не так, как сильфида, однако она была уверена, что Эля на это способна – стоит только захотеть.

Костер горит, думала Эля. Он светит и греет. А я?

Джуд, ее единоутробный брат, оказался Стирателем. Он тоже умеет исцелять людей (и полукровок, и кромешников), убирая боль и память о ней.

Или вот Ян. Он не сразу понял, в чем его талант, зато теперь даже кромешники признали: то, что делает он, недоступно больше никому. Камертон. Эля гордилась им. Он задает верный тон, и тот, кто фальшивил или сбился с пути, может перестроиться и выйти на этот зов.

Ян снова сел рядом с Элей и обнял ее. Она положила голову ему на плечо, нырнула в родной аромат, перемешанный с запахом дыма и огня. Стало хорошо, тепло и правильно.

– Ян, кто я? – сказала она негромко.

– Моя любимая.

– Ян…

– Ты сильфида.

– Сильфида, – эхом отозвалась она. – Воздух. Пустой, прозрачный. Никакой.

– Без воздуха невозможно жить.

– То есть смысл моей жизни в том, чтобы по-женски вдох-выдох-вдохновлять тебя? А ты, в свою очередь, будешь полезен людям.

Ян с улыбкой покачал головой:

– Признать это было бы заманчиво, очень самонадеянно и преступно эгоистично с моей стороны.