Камешек в жерновах

Ход заканчивался не в подвале, а во внутренней стене древней башни, в полудюжине локтей над поблескивающими, отражающими огонь светильников темными плитами. Только мгновение через щель в рассохшейся двери Дан удивленно приглядывался к почти зеркальной поверхности, потом понял. Пол был мокрым. Фарг оторвался от соседней щели, дрожащей рукой вытер пот со лба, глубоко выдохнул и отошел в сумрак. Его сменил Матес, подошел высокий воин-ари с тяжелым луком, окинул взглядом стены тоннеля, который расширялся у двери до пяти локтей. Дан вновь прильнул к щели.

Стены округлого зала, который занимал все пространство башни, были прорезаны узкими окнами, за которыми стояла непроглядная ночь. Все убранство древнего здания составляли несколько тяжелых деревянных лавок и огромный стол. На лавках спали трое стражников в истрепанных платьях с такими же бирками, как и убитые в тоннеле, за столом сидели еще двое и один серый. Они брали куски мяса с широкого блюда и молча отправляли в рот. А рядом… Рядом с Ними на столе лежала растерзанная женщина. Ее живот был распорот, и вырванные внутренности свешивались к полу. Кровь стекала с досок и капала вниз, заставляя зеркало пола вздрагивать. Ноги, руки, запрокинутые головы — еще несколько трупов лежали вдоль стены.

Дан почувствовал резкую боль в висках, закрыл глаза, стиснул зубы, чтобы сдержать звериное рычание, которое забурлило где-то между ключиц, медленно потянул с плеча лук. Ари с тяжелым самострелом коснулся его плеча, потом успокаивающе провел пальцами по щеке, вопросительно посмотрел на натянутую тетиву. «Правый», — жестом показал мальчишка, взглянул на вставших у него за спиной лучников и опустился на колени. Двое ари присели рядом, трое нависли сверху. Над плечом мальчишки показалась длинная рука Негоса, блеснула алебарда, уперлась в дверь и со скрипом распахнула ее. Один из едоков поднял голову, но сказать ничего не успел. Стрела Дана пронзила ему глотку вместе с куском, который он не успел проглотить. Одновременно с фырканьем остальных луков и щелчком самострела, не прервав ночной тишины, свои цели нашли и остальные стрелы. Только странный короткий болт с темным шаром на конце, ударив одного из стражников в затылок, закрутился на страшном полу.

Если Негос или Матес и готовились сказать какие-то слова перед заполнившими башню старого каменщика воинами, то явно передумали их произносить. Слов не требовалось. Спустившись по узкой лестнице, воины с побледневшими лицами застыли в ожидании. Омхан и Гринш накрыли тело женщины куском ткани и уложили ее к стене, поправив тела остальных жертв. Их оказалось полдюжины. Омхан назвал имена всех. Так же как и имена стражников Их свалили в другом углу. Фарг принялся стягивать доспехи с серого. Негос посадил на лавку оглушенного, встряхнул его, но сознание вернулось к негодяю только тогда, когда его висков коснулся дрожащими от сдерживаемой ярости пальцами Баюл.

— Это я, Симкис, — глухо проговорил шаи, когда стражник открыл глаза. — Негос. Сапожник. Ты дважды заказывал у меня сапоги. Себе и жене Магде. Помнишь?

Стражник судорожно сглотнул, вытаращился, закрутил головой, но муть в его глазах рассеялась только после нового прикосновения Баюла.

— Симкис, отвечай мне! — повысил голос шаи.

— Убейте меня, — почти простонал стражник.

— Позже, — покачал головой Негос. — Сколько серых в городе? Где они? Есть ли колдуны? Где Валгас? Антраст? Альма? Где ход в храм?

Стражник захрипел, словно рот его был залит смолой, дернулся, но Бруск и Дарлин держали его крепко.

— Ход здесь, — прошептала Силба, подойдя к столу. Нари опрокинули стол набок. Звякнуло о камень блюдо, рассыпая куски мяса. Блеснуло массивное медное кольцо на тяжелой деревянной крышке люка.

— Вот ведь, старый зануда, — покачал головой Омхан. — Всегда болтуном считался, а секретов своей развалины так никому и не открыл.

— Если он их сам знал, — пробурчал, поморщившись, Негос. — Зато Валгас с помощью Латса до них добрался! Омхан, осмотрите башню снаружи. Мне надо, чтобы ни один элбан не услышал нас раньше времени!

— Тихо! — поднял руку Матес.

Далекий крик залетел в окна. Не оклик кого-то, не пьяная ругань, не боевой клич, а крик боли. Голос, в котором боли было столько, что не оставалось места для мольбы и отчаяния.

— Что они сделали с городом?! — со слезами на глазах воскликнула Райба.

— То, что хотят сделать со всем Эл-Айраном, — бросил Матес, шагнул вперед, нагнулся, сжал в ладонях виски стражника, спросил жестко: — Какие силы в городе?

— Пол-лиги серых, три варма стражи из горожан и две с половиной лиги кьердов, — пролепетал тот.

— Где остальные серые? Колдуны?

— Ушли, — прохрипел Симкис, будто каждое слово давалось ему с трудом, капли крови потянулись из уголков рта и из носа, набухли в глазах. — Ушли вместе с серыми из Индаина. Колдунов нет… Колдунья была из Индаина. Тоже ушла… На север через цитадель. Архов увели…

— Где стоят серые, стража, кьерды?