Камни и черепа

Его голос лишь совсем немного пошел вверх к концу короткой речи, но Тесугу ощутил, как колкое дыхание страха окутывает мужчин. Нельзя гневить неспящих – никому не дано знать, какого духа они могут натравить на тебя, заставят ли твою руку ослабнуть на охоте, отдадут ли в пищу горным братьям или заставят жгучую немочь терзать болью твое чрево. Впрочем, некоторые поступали и более прямо – тот, кто был до Бына, просто вспорол живот одному любителю прекословить, и отдал крылатому народу его печень.

Ворчание и тихий ропот постепенно стихали, и люди вновь садились на свои места. Обгорелые ветви тихо потрескивали в костре, и подернутое синевой небо густо светилось точками далеких костров.

– Нельзя спать здесь, – вполголоса сказал кто-то, и голос Егда с другой стороны костра откликнулся:

– Мы же решили, что будем сторожить. Я первый.

Бын снял с шеи дуду и вертел её в руках, равнодушный к происходящему. Но вдруг, остановив танец пальцев, не поднимая головы, спросил:

– Тесугу, ты можешь еще раз сказать всем, как выглядели немые?

Тесугу подался вперед, не зная, нужно ли ему вставать. Как и всегда на таких вечерях, он сидел чуть в стороне от других. Его пальцы нащупали и сильно смяли жесткий и колючий мех, обернутый вокруг пояса. Он сглотнул.

– Я уже рассказывал, что я видел.

– Расскажи еще раз, громко, так, чтобы слышал каждый. Слышал, и больше не спрашивал.

Юноша нерешительно поднялся, и увидел в рассеянном мраке перед собой тусклый блеск глаз – словно стая волков смотрела на него из темени. Но это не волки, а его собственные сородичи. Он кашлянул, еще раз сглотнул слюну и проговорил:

– Я увидел их, сидящих за гребнем горы, вокруг костра…

– Говори громче! – выкрикнул кто-то, кого он не признал, и Тесугу повысил голос:

– Они сидели, и ветви были заготовлены, как для костра, и один из них вызывал огонь…

– Немые не умеют вызывать огонь! – выкрикнул кто-то другой, но теперь уже вмешался Бын:

– Не раскрывай рот, когда не знаешь. Умеют. Продолжай, Тесугу.

– Один из них вызывал огонь. Другие сидели. И было что-то, кажется, нога кого-то из рогатых братьев, и двое возились с ней. Их кожа была очень светла, как…, – он не нашел сравнения, – некоторые были прикрыты шкурой, и она свисала, как хвосты, а другие голые.

– И члены их были длиной с руку, и подняты? – спросил Дияк, и Тесугу покачал головой:

– Я не видел такого. Но они, в основном, сидели. Потом они, наконец, вызвали огонь, и начали передавать друг другу куски мяса, как…

Он хотел сказать «как мы это делаем» – но не решился. Как сравнивать людей с немыми?

– И глаза их были красными, как кровь? – спросил Кыма, и он опять затряс головой:

– Я не видел. Но я был далеко.

– У них было что-то в руках? – заговорил Егд, – копья, топоры, палицы? Ножи?

Тесугу нахмурился, вспоминая.

– У тех, что были с мясом, что-то было в руках, да. Не видел что. У остальных не знаю.

– Охотники из рода, у которого мы останавливались за бугристой горой, убивали немых, – это снова был Егд, – они мне говорили, и даже показывали взятое у них. Это было копье, с острием, какого не делают люди, и когти на нити. Они умеют дробить и острить камень.

– Мы тоже можем…, – подхватил кто-то, но Бын оборвал его:

– Достаточно!

И все замолчали. Голос старшего не оставлял сомнений – обсуждения закончены.

– Один из вас останется со мной ночью, мы будем следить, чтобы немые не подобрались неожиданно, – уже спокойнее сказал Бын, – нам нечего бояться. Я призову духов в защиту.

Его пальцы коснулись висящей на груди дуды из кости грифа, и Тесугу почувствовал дрожь. Он услышит священный звук дуды, увидит, как заклинают тех, кто давно ушел. Так делалось в стойбище на тайных вечерях, но его никогда на них не пускали. Но куда ему скажут уходить здесь?

– Мы будем есть, а потом говорить с Древними, – спокойно сказал Бын.

Пока они разгрызали зубами плохо пропеченное мясо, Тесугу вновь и вновь обращался к тому, что видел сегодня. Лагерь немых, существа, сидевшие вокруг костра, разделывавшие мясо, и, если не считать цвета кожи, удивительно похожие на них, так же вкушающих пищу у лагерного костра. Не так он представлял себе нелюдей из-за гор. Что было в руках у того немого, белесое и округлое? И почему та девушка…

– Спасибо, брат, за отданное нам в пищу тело, – отвлек его от мыслей голос Бына, и он, подняв голову, увидел, что в руках у старшего оказалась голова онагра, которую тот осторожно уложил между собой и потрескивающими углями очага, – когда придет наш час спускаться в нижний мир, скажи свое слово перед своим народом. Скажи, что тебя убили охотники по обычаю, данному нам всем Эцу. Пусть твое слово защитит нас от безглазых и безногих порождений ночи.

При этих словах, большой и указательный его пальцы легко коснулись кости грифа, и Тесугу невольно замер. Сейчас ему скажут уходить, или…

– А сейчас, – негромко, но отчетливо произнес Бын, – мы призовем старых охотников рода к нашему очагу, и попросим их о силе и мудрости.

– Бын, а как же… мертвый, – это был Дияк, он тревожно крутил завязанную в косицу прядь, – разве могут ушедшие увидеть того, кто…