Камни и черепа

– За нами, – бросил Бын, не оборачиваясь, однако обернулся его товарищ, и по его лицу, такому же раскрашенному, как и тело, пробежала яростная гримаса. Сделав шаг куда-то в сторону, он выкрикнул:

– Он больше не ваш, духи ночи! Он пришел к месту, которое ему уготовал Эцу.

Бын не замедлил хода, и Тесугу, двинувшись за ним, сообразил, что его спутник, странный юноша, которому надлежало умереть вместе с ним, не хочет идти. Так же отстраненно он удивился, может ли человек противиться своей судьбе? Если он был рожден для того, чтобы умереть в Обиталище Первых в равный день, то как он может сейчас проявлять непокорство? Или настолько сильны овладевшие им духи?

Вслед за Быном, Тесугу приближался к стоящим сторчмя камням и различал на одном из них знак – клювастую голову, размах крыльев. Кто-то из крылатого народа, тот ли, кто унесет весть о его смерти для Эцу? Местами камни образовывали странные уступы, и он с неожиданным страхом увидел, как Бын ставит ноги на один, потом на второй, и взбирается на верхушку камня, замерев там. Остановившись внизу, Тесугу растерянно посмотрел перед собой. Сложенные рядом камни, на которых даже сейчас видна соединившая их мощь, силуэт птицы, смотрящей вверх, полукруглый знак, и…

– Поднимайся! – глухо сказал сверху Бын, и одновременно он услышал за собой шаги. Второй неспящий все-таки совладал со строптивым парнем. Ощущая, как слабость размягчает колени, Тесугу поставил одну ногу на камень, потом сделал еще шаг. И вот уже мог заглянуть в место, куда допускали совсем немногих. Место, где он сойдет в нижний мир.

Как же странно оно выглядело! За первым кругом камней, на одном из которых стоял он сам, был второй – мощные истуканы, тела людей без рук, и ног. Даже сейчас их рубленные головы были выше его собственной, и стояли неестественно ровно – точность расстояния завораживала. Наконец, внутри круга Первых был третий круг, совсем маленький. Он состоял из тяжелых камней, сложенных так, что образовывали невысокую, едва в его рост, стену. В ней отчетливо виделись два отверстия, из которых даже сейчас словно сочилась тьма. Перед одним из них стоял небольшой камень, напоминавший то ли волка, то ли лису. Бын направился к нему.

Тесугу сошел по камням вниз – по ту сторону они стояли так же, уступом, и ощутил под босой ногой странную поверхность. Это был камень, но не такой, какой ему приходилось когда-либо видеть и ощущать. Не гладкий, начищенный ветром, не ребристый – странная, серовато-шероховатая поверхность покрывала всю внутреннюю часть круга. И, подняв голову, Тесугу осознал, что он стоит прямо под пересечением взглядов Первых. Ему показалось, что в лицо ударила волна их гнева. Остатки сил вдруг оставили его, как и чудная отстраненность, и ноги подогнулись.

– Я сделаю все, что нужно! – закричал он, шатаясь и обхватив голову руками, – я готов!

В ушах загудело, и черные точки поплыли перед глазами. Он сам не ощутил, как странная поверхность, не земля и не камень, ударилась ему в щеку.

Глава восьмая

Роды людей, жившие по всей земле, происходили от тех Древних, кого Эцу вывел из земли предков, и оставил жить в срединном мире. Им был дан язык, общий, чтобы они понимали друг друга. Но они расходились все дальше и дальше, и забывали, как говорить правильно. И вот уже случалось, что приходили на мены люди из родов с разных концов земли, а речь их звучала настолько различно, что сначала они только смеялись, а потом едва могли понять друг друга.

Но все же они помнили человеческий язык, хоть и искаженный. Но иногда, на вечерях, когда расспрашивали тех, кто много видел, можно было услышать и о тех, кто забыл человеческий язык вообще. Встречали таких нечасто, и лишь те, кто, по какой-то причине, уходил очень далеко от родных стойбищ – например, к закату, к широкой воде без края, или к болотам полудня. Там, бывало, они натыкались на них.