Камни кричат (СИ)

Прежде Рокетт никогда не видел, чтобы люди так стремительно бледнели. На миг она превратилась в перепуганного ребенка, в глазах которого плещется ужас и страдание. Но только на миг. Кто бы ни была Мелина, собой она владела великолепно. Когда девушка нарушила молчание, голос звучал ровно и спокойно - будто не ее уличили в страшных, с точки зрения церковников, преступлениях.

- Так что он рассказал, говори спокойнее, - велела она. - Не бойся, это же не твои прегрешения.

Помогло. Девчонка словно поделилась с ним своим мужеством, какое бывает не у всякого мужчины. Коротко, но емко молодой человек рассказал о пьяной исповеди младшего Дорстага. Мелина выслушала молча, только презрительно сплюнула, когда речь зашла о ее отношениях с другом Леруа.

- И об этом наболтал, стервец…

- Мелина, он не виноват, - попытался выгородить друга Рокетт. - Он нанюхался этой дряни, там у меня чуть крыша не поехала!

- Ну так не поехала же! - произнесла она. - Ты бы о таком не трепался, а он наверняка болтал и когда был в порядке!

- Тогда почему ты с ним…

- Потому что любила! - ответила девушка. - Я доверяла ему. Хорошо хоть, самого главного не рассказала.

- Что ж ты тогда его так называла… ну, Аргелебом? - Рокетт с трудом вспомнил услышанное в церкви имя, и не сразу решился его произнести. Отец Маркиан говорил, что даже произносить вслух имена языческих богов - грех.

- Да в шутку. Кто же мог знать, что он…

- А как же насчет “тех, кто может все изменить”? - допытывался Рокетт. Не для того, чтобы выдать девчонку, тем более тех, от чьего имени она действовала. Просто загадка манила, завораживала. Да, если честно, и приятно было узнать, что хоть кто-то не смирился с медленным увяданием некогда великого города. - Тоже шутка?

Девчонка насупилась и ничего не ответила. Впрочем, ответ и не требовался. Самое главное Рокетт понял.

- Слушай, это что, допрос? - наконец спросила она. - Не трудись, темесцы справятся лучше…

- Не справятся, если ты не сделаешь глупостей.

- Надо предупредить маму…

- Не советую. Он сказал, что у тебя слепая мать, и посоветовал наведаться к ней.

Мелина выругалась. За себя она не боялась, а вот за единственного близкого человека, беспомощного и беззащитного… Она действительно не остановится, понял Рокетт. Сунется в пасть дракону - и пропадет. Потому что комендант наверняка скоро выставит посты вокруг ее дома, а ее слепая мать, скорее всего, уже дает показания в гарнизонной тюрьме. Наверняка дает: такие, как отец Маркиан, не остановятся и перед пытками.

- Я должна ее и увести! - с нажимом на “должна” произнесла она. - Кто еще о ней позаботится?! Слушай, мне неловко просить… Но если ты считаешь меня другом, помоги.

- Ну хорошо, попробую что-то придумать, - Рокетт понимал, что сам лезет в пасть к дракону, но остановиться не мог. Эта сильная, таинственная и в то же время такая хрупкая девушка попала в настоящую беду - и оказалась одна на свете. Кто бы она ни была, это ее гнусно предали, а не она. Значит, не помочь ей сейчас - обречь себя на пожизненные муки совести. А может, и на муки загробные. - Слушай, а Дорстаг к тебе в гости не ходил?

- Нет, зачем ему в мою халупку? Мы встречались у него в гостях.

Внимание Рокетта отвлекла странная суета в дальнем углу пустыря, у самых Рыбачьих ворот. Сперва он даже не понял, что происходит - не грохнули подковы коней кирасиров, не раздался ни с чем не сравнимый слитный стук десятков сапог о древнюю брусчатку, тем более не грохнули залпом поверх голов мушкеты и пистоли офицеров. Непохоже это было и на патрули эрхавенской полиции, что обходили ночные улицы и задерживали до выяснения личности всех вызывавших подозрения. На них не было даже форменных камзолов, лишь вполне цивильные куртки - но военную выправку, въевшуюся в плоть и кровь, спрятать непросто, да и шпаги в ножнах могли принадлежать только военным. Странно, что на этот раз пустили не эрхавенскую полицию, а военных - наверное, опасались, что эрхавенцы “случайно” упустят земляков. Никому ничего не говоря, военные деловито прочесывали площадку, пристально осматривая танцующих, пьющих вино, прыгающих через костер и даже целующиеся парочки. С дальнего конца пустыря, от самых Рыбачьих ворот, подъехал небольшой конный отряд. В свете двух факелов были видны черные с серебряными нашивками форменные камзолы. Сверкали примкнутыми гранеными штыками и массивными стволами мушкеты.

Этот полк стоял в городе, сколько себя помнил Рокетт, каждый эрхавенец знал его - Восемнадцатый драгунский полк Темесской Конфедерации. За храбрость и жестокость полк прозвали Железнобоким. В отличие от рассыпавшихся по полю сыскарей, драгуны держали мушкеты наготове, готовые немедленно пустить их в ход. Пытаться бежать, понял Рокетт, - бесполезно. Бежать к руинам - значит нарваться на мушкетный залп в спину. С такого расстояния промазать можно только спьяну.