Камни (СИ)

Каролине вдруг становится неловко. Как она вообще могла додуматься потрогать без разрешения чужую вещь!

— Извините, — быстро проговаривает она. Самуил Соломонович тут же качает головой.

— Не извиняйся, — говорит он. После чего добавляет: — Можешь взять почитать, если тебе интересно.

— У нас дома есть такая, — отвечает Каролина. Кажется, Самуила Соломоновича это удивляет.

— Да? — переспрашивает он. — Это, должно быть, Авраама. Давид не религиозен. Впрочем, его дед тоже не был. Однако он очень ощущал себя евреем, если можно так выразиться. В своё время, совсем юным, он попал в Освенцим. Там он выжил, дожил до освобождения… ты, наверное, знаешь.

— Да, — кивает Каролина. — Я читала об этом.

— Ну а Давид совсем не такой, — заканчивает Самуил Соломонович. — Он… космополит, наверное. Может, это и правильно. Для него правильно. Ну, садись, чего же ты стоишь.

Каролина присаживается на небольшой диван. Самуил Соломонович опускается в кресло напротив неё.

Он ничего не говорит — лишь вопросительно смотрит на неё, но Каролина понимает его без слов.

— Самуил Соломонович, может быть, это не моё дело, — робко начинает она, — но я хотела спросить, что случилось у вас с Давидом… если, конечно, вы готовы об этом говорить.

Самуил Соломонович тяжело вздыхает.

— Я знал, что ты это спросишь, — отвечает он. — Нет, даже не думай, что это не твоё дело. Все эти новомодные «не мои дела» и прочие принципы невмешательства… — он делает выразительный жест рукой, — …они про что угодно, только не про настоящие человеческие отношения. Если человек тебе дорог, то невмешательство преступно. Я всегда так считал, — какое-то время он молчит, а затем наконец продолжает: — У нас с Давидом вышла ссора. Точнее, даже не ссора, а… вероятно, он просто разочаровался во мне. Окончательно. Это совершенно логичный исход, знаешь. Он никогда не испытывал ко мне особых чувств. Надеюсь, у меня будет возможность общаться с внучкой… мне бы этого хотелось. Что до Давида… я смирился.

Каролина смотрит ему в глаза и качает головой.

— Вы ошибаетесь, — горячо произносит она. — Вы даже не представляете, насколько вы ошибаетесь!

— Карочка, при всём уважении, думаю, ты недостаточно глубоко понимаешь ситуацию…

— Я думаю, что достаточно глубоко. Я его лечила.

Самуил Соломонович складывает руки на груди.

— Позволь задать тебе вопрос, — говорит он. — Только не сердись, пожалуйста.

Каролина кивает:

— Конечно.

— До того как он записался к тебе на приём… вы где-то пересекались? Виделись, быть может?

Каролина качает головой:

— Он не сказал?

Самуил Соломонович разводит руками:

— Представь себе, нет. Рассказал лишь, что обратился к тебе как к психотерапевту, а потом… вот, у вас возникли чувства.

Каролина поджимает губы.

— Да, мы виделись до того как он пришёл ко мне в клинику, — отвечает она. — Мы столкнулись на кладбище. Я пришла туда, чтобы положить цветы на могилу Авраама Мошевича и случайно напугала Давида. Он не ожидал… ну, что придёт кто-то посторонний. Эффект неожиданности. На следующий день, в понедельник, он пришёл ко мне на приём.

Самуил Соломонович тут же понимающе кивает.

— Вот теперь всё сходится, — говорит он. — Ты, вероятно, сказала ему, кем ты работаешь, и он тебя разыскал. Нет-нет, тебе не стоит беспокоиться, это всё совершенно не умаляет твоего достоинства как врача. Просто я знаю своего сына. Я не один год уговаривал его заняться своим душевным здоровьем. Он никогда меня не слушал. Всегда уверял, что с ним всё в порядке. Вероятно, должно было случиться именно так, — он разводит руками. — Судьба. Не иначе.

Какое-то время Каролина молча смотрит в стену. Лицо её мрачнеет. Затем она вновь поднимает глаза на Самуила Соломоновича.

— Скажите мне, — говорит она, — только честно. Я не кажусь вам похожей на кого-то?

Самуил Соломонович качает головой.

— Я до последнего надеялся, что ему не хватило ума сообщить тебе об этом, — говорит он. — Давид такой умный в плане своей работы и такой… такой дурак по жизни иногда. Ну местами уж точно, — он смотрит Каролине в глаза. — Если ты про Рахель… его мать, то да, вы очень похожи. Я заметил это сразу, но, как уже сказал, до последнего надеялся, что Давид не додумался тебе об этом заявить.

Каролина сжимает руки.

— На кладбище он принял меня за её призрак, — тихо произносит она. — Оттого ужасно испугался. Давид решил, что сошёл с ума. Нет, не думайте, это платье… ну, которое я на свадьбу надевала, — оно у меня было и раньше. Я вовсе не нарочно его нацепила…

Самуил Соломонович подходит к ней и берёт её за руку.

— Ты не призрак, — говорит он. — Ты лучшее, что с ним случилось. Я уже и надеяться не мог, что… — он отмахивается. — Неважно. Ты точно не призрак и не копия. Ты совершенно другая внутри.

Каролина смотрит на него. На глаза её наворачиваются слёзы.

— Самуил Соломонович, вы с Давидом должны помириться, — говорит она.

Он нервно мотает головой.

— Он не хочет… Давид. Ему это не нужно.