Камни вместо сердец

— Можешь ли ты провести расследование? — посмотрела на меня королева. — Возьмешься ли за это дело? От имени Бесс?

Я задумался. Пока я мог видеть здесь только узел сильных эмоциональных связей. Между королевой и Бесс, между Бесс и Майклом, между Майклом и теми детьми. И никаких фактов, никаких свидетельств, а быть может, и никакого дела. Я взглянул на Екатерину. Она хотела, чтобы я помог ее старой служанке. Я подумал о мальчике Хью, оказавшемся в самой середине всей истории…. Это было всего лишь имя для меня, но такое одинокое и беззащитное…

— Да, — ответил я. — Я сделаю все, что от меня зависит.

Глава 4

Я покинул покои королевы через час, располагая запиской самоубийцы, судебной повесткой и договоренностью с мистрис Кафхилл, чтобы та посетила меня ближе к концу недели: тогда я снял бы с нее полные показания.

Роберт Уорнер ожидал меня в приемной. Он провел меня по винтовой лестнице в свой кабинет — тесную комнатку, заставленную полками, полными бумаг и перевязанных розовыми ленточками пергаментов.

— Итак, вы беретесь за это дело, — проговорил он.

Я улыбнулся:

— Не могу же я отказать королеве.

— Я тоже. Она попросила меня написать Джону Сьюстеру, атторнею[19] Сиротского суда. Я бы сказал, что слушание состоится в следующий понедельник, несмотря на то, что Кафхилл мертв. И этого хочет королева в интересах суда. Сьюстер передаст это Вильяму, и это помешает ему отклонить дело. Паулит принадлежит к числу тех людей, которые предпочитают политическую выгоду — он не захочет огорчать ее. — Уорнер серьезно смотрел на меня, покручивая пальцами длинную бороду. — Но дальше этого пойти мы не можем, брат Шардлейк. Я не хочу слишком уж выпячивать связь с ее величеством. Мы не знаем, что именно лежит в основе этого дела. Возможно, и ничего, но если Майкл Кафхилл наткнулся на что-то серьезное, возможно, королеве не стоит публично связывать с этим свое имя.

— Понимаю. — Я уважал Роберта. Он исполнял обязанности атторнея при дворе королевы более двадцати лет — еще со времен Екатерины Арагонской, — и мне было известно о его особой симпатии к Екатерине Парр, которая возникала у всех, кто работал на нее.

— Вам досталось сложное дело, — проговорил он сочувственным тоном. — До слушания осталось всего пять дней, a мы не располагаем ни единым свидетелем помимо мистрис Кафхилл.

— В связи с окончанием судебной сессии я располагаю нужным временем.

Мой коллега неспешно кивнул:

— Суд по делам опеки все еще заседает. Есть подопечные, и есть деньги, которые можно взыскать.

Как и всякий здравомыслящий юрист, он говорил о Суде по делам опеки с пренебрежением.

— Я сделаю все от меня зависящее, чтобы отыскать свидетелей, — сказал я. — Существует викарий, с которым Майкл имел дело шесть лет назад. Мне поможет собственный клерк, поднаторевший в подобных вопросах. Если свидетели существуют, мы найдем их. Но сначала мне надо сходить в Сиротский суд, посмотреть, что именно написал Майкл в своем иске.

— Кроме того, вам нужно переговорить с Дириком.

— После того, как я увижу бумаги и ознакомлюсь с их свидетельствами.

— Я сталкивался с Дириком, — проговорил Уорнер. — Это сильный противник. Он, вне сомнения, скажет, что дело основано на бессмысленном обвинении, выдвинутом безумцем.

Юридический мирок Лондона невелик, каждый знает каждого — во всяком случае, по репутации.

— Вот почему я хотел бы сперва выяснить общее положение дел, прежде чем посещать его, — пояснил я. — А скажите, какое впечатление оставила у вас о себе мистрис Кафхилл?

— Она охвачена горем, находится в полном смятении. Быть может, ищет козла отпущения, чтобы обвинить его в смерти своего сына. Но я не сомневаюсь в том, что вы сумеете докопаться до самого корня истины. — Мой собеседник печально улыбнулся. — И вы еще опасались, что вам поручат политическое дело! Это читалось на вашем лице, когда вы вошли.

— Да, брат Уорнер, боюсь, что так.

— Королева всегда выполняет свои обещания, брат Шардлейк, — промолвил Роберт с укоризной. — И всегда поможет своей старой служанке в беде.

— Я знаю это. Мне следовало бы проявить больше веры.

— Королева Екатерина с большей добротой относится к своим старинным друзьям, чем все ее предшественницы после первой королевы Екатерины.

— Екатерины Арагонской.

— Да. Она также была доброй женщиной, хотя у нее имелись свои недостатки.

Я улыбнулся:

— Ее католицизм.

Коллега посмотрел на меня серьезными глазами:

— Не только он. Однако я уже и так сказал больше, чем следует. Разговоры на политические темы опасны, хотя сильные люди страны сейчас не имеют времени для интриг. Хартфорд, Норфолк, Гардинер теперь в отъезде, заняты своими военными поручениями. Но если нам удастся пройти через войну, нисколько не сомневаюсь, что все начнется сначала. Католическая партия не любит королеву Екатерину. Вы видели ее книгу?

— «Молитвы и размышления»? Да, она прислала мне ее в прошлом месяце.

Уорнер посмотрел на меня проницательным взором:

— И что вы о ней скажете?