Камрань, или Невыдуманные приключения подводников во Вьетнаме

Тут командир отвернулся от гостя и, словно того уже не существовало, принялся решать с нами рабочие вопросы. Близилась автономка, экипаж находился в состоянии сопутствующей ей суеты. За пару недель предстояло пройти проверку штаба флота, провести учебные стрельбы, сделать по ним отчёт, сменить боезапас, принять зачёты у личного состава, проверить технику, получить запасы и т.д. Времени катастрофически не хватало. Выслушав доклады, дав необходимые распоряжения, командир вышел, не обращая внимания на полковника. Так же поступили и мы, шутя и переговариваясь, шумно проследовали мимо трибуны на выход. Полковник политической службы так и стоял с открытым ртом.

9

Некоторые особенности плавания в тропиках

Но вернёмся к приятному. Даже в те времена случались события, приятно разнообразившие беспросветную серость трудовых будней моряка-подводника. Как ни странно, самое трудное в морской службе – это не выходы в море, не погружения-всплытия, не тревоги и вахты, не стрельбы и автономки, а стоянка в родной базе. Сразу же по приходу лодки из моря экипаж попадает в рутину береговых мероприятий. Свора штабных начальников лезет с бесчисленными проверками, требует отчёты, планы, конспекты. Всё свободное время тратится на составление никому не нужных бумаг. Дни напролёт береговые наряды, дежурства, патрули, гарнизонные караулы, приборки в казарме и на прилегающей территории, строевые смотры и т.д. и т.п. Только в море можно было ожидать хоть какого-то спокойствия. И это несмотря на вахты, тревоги, тесноту, холод и бытовую неустроенность. А боевая служба на шесть-семь месяцев в южные моря воспринималась не иначе как поездка на курорт за государственный счёт.

И вот всё позади: холод и всепроникающая сырость, неделями не снимаемые свитера и канадки. Остался уже в прошлом и переход в тропиках: духота вонючих отсеков, потные полуголые тела, запрессованные в железную бочку и обитающие там, в тусклом свете забранных в решётки плафонов, среди немыслимого нагромождения железных конструкций. Позади ночи в переполненном людьми отсеке, когда, просыпаясь под утро от ощущения необъяснимого дискомфорта, ты несколько минут усиленно дышишь полной грудью и не можешь испытать привычного удовлетворения от вдоха.

По мере нашего планомерного продвижения на юг неумолимо понижался географический градус северной широты, но также неумолимо и пропорционально ему повышался вполне ощутимый физический градус среды нашего обитания. В пятом и шестом отсеках, дизельном и электромоторном соответственно, температура порой поднималась до пятидесяти, а то и более градусов. Всё это в сочетании с неистребимым запахом солярки, перегретого машинного масла, полумраком и оглушительным грохотом трёх двухтысячесильных низкооборотных дизелей со временем всё больше напоминало преисподнюю, а копошащиеся под низкими сводами чумазые мотористы – маленьких старательных чертенят. Вместо положенных четырёх вахтенным у дизелей было разрешено меняться через два часа. При этом заботливый доктор перед заступлением на смену каждому из них выдавал по ампуле нашатырного спирта, чтобы в случае дурноты ампулу можно было раздавить и успеть привести себя в чувство.

Две недели перехода – и мы во Вьетнаме! Чтобы испытать ощущение нашего восторга, достаточно понять, что в то время счастье побывать за границей редко выпадало на долю военных моряков, а особенно подводников, чьи плавания в основном бывали автономными, то есть без заходов в порты.

Настоящие пальмы!!! Невероятный, терпкий, совершенно незнакомый тропический аромат! В феврале – яркое солнце, ультрамариново-синее тёплое море. Эх, нам же за это ещё и деньги будут платить!!!

И вот мы стоим на рейде посреди живописной бухты. От громадной горы с колючими каменистыми склонами, с оползнями красно-кирпичного цвета к воде спускается отлогая равнина. Она местами покрыта жёстким низкорослым кустарником, местами – красноватыми песчаными проплешинами. У подножья, у самой воды, белеют одно-двухэтажные строения колониального вида, стыдливо скрывающиеся под сенью кокосовых пальм.

Раннее утро, часов шесть. Только-только рассвело. Ждём подхода катера с командиром местного соединения подводных лодок, к которому мы поступаем в подчинение. На мостике блаженно щурятся несколько офицеров, выползших пораньше из духоты прочного корпуса под ласковые лучи мягкого, ещё не жгучего солнца. Вокруг уже снуют, тарахтят моторами юркие джонки аборигенов. Я смотрю по сторонам широко раскрытыми глазами, пытаясь всё почувствовать и впитать. Никак не получается представить, что где-то есть зима, снег и собачий холод. Мне кажется, что именно так должен выглядеть рай.