Камрань, или Последний «Фокстрот»

Вдруг неожиданно ожил «Каштан». Сквозь треск и шорох помех снизу послышался сиплый голос механика. Доложив командиру о ходе зарядки аккумуляторной батареи, он сообщил и о причине подтекания воздушной захлопки. Виной тому оказался банальный человеческий фактор. Под тарелку клапана попал сварочный электрод из тех, что разгильдяи-рабочие с судоремзавода оставили под надстройкой во время нашего последнего докования. Течь, конечно же, была устранена, но пришлось повозиться. Не доверяя, а вернее не желая рисковать жизнями молодых парней, механик полез под надстройку сам. Втиснув свои немалые габариты в узкую щель между корпусами, оказываясь время от времени накрытым набегающей волной, он умудрился всё исправить.

Надо сказать, что тут нам несказанно повезло. Кроме нескольких пачек электродов, размокших и рассыпавшихся по корпусу, ударники коммунистического труда забыли там ещё и небольшой ломик! Помянув недобрым словом судоремзавод и весь его трудовой коллектив, командир выключил «Каштан» и пару минут о чём-то сосредоточенно размышлял. Думается, он представлял себе, что могло бы произойти, попади под тарелку захлопки именно ломик, и что бы он им сделал, окажись сейчас рядом кто-нибудь из ответственных работников этого славного предприятия.

Но вот складки на лбу командира разгладились. Повернувшись ко мне, он негромко заговорил. Голос его звучал по-отечески тепло и немного покровительственно:

— А у меня вот, минёр, двое. Дочки. И обе так же, без меня, на свет появились. Тоже о рождении в море узнавал… Старшую вообще только через год увидел. В семьдесят четвёртом это было, я тогда ещё в лейтенантах ходил. На полста пятой, штурманом. В Индийском океане тринадцать месяцев боевую службу несли! И ещё на пару месяцев хотели оставить, да железо сыпаться стало. То один дизель из строя выйдет, то другой, то станция в шестом задымится, то вообще батарейный автомат полыхнул. Но ничего, справились. Да, были времена…

Командир на секунду умолк, задумчиво возведя глаза к небу, словно собираясь с мыслями или что-то припоминая.

— Кондиционер, как водится, навернулся в первую же неделю, — продолжал он неспешно. — Мех что только ни делал, весь спирт и фреон на него извёл. Всё без толку. Вот и представь себе, минёр, что нам за год претерпеть пришлось. Температура воздуха наверху под сорок, в отсеках ещё выше. Под водой ненамного легче. Хотя сначала было в общем-то сносно. Можно даже сказать, хорошо. Месяца полтора «под наукой» ходили. Гидрологию Аравийского моря изучали. В паре с «Витязем»… Океанографическое судно такое, знаменитое. Слышал? Сейчас в Калининграде на приколе стоит, музей хотят из него сделать. Так вот…

Поначалу в общем-то было неплохо. Почти как на курорте. Всё по распорядку, никаких авралов. В семь утра подъём. Как обычно: малая приборка, не спеша завтракаем, потом погружаемся и ходим на заданных глубинах до захода солнца. В тех широтах температура воды за бортом с изменением глубины не сильно меняется, лишь после двухсот метров становится прохладнее. Мы в основном так и ходили. Даже без кондиционера жить было можно. Но чуть выше поднимешься — до ста пятидесяти, или, не дай бог, до ста — жара становится невыносимая. Но ничего, и к тому привыкли. Тепловые удары поначалу случались в основном с учёными. Мы их каждый день с «Витязя» человек по пять на борт брали. Аппаратура у них своя была. Весь день работали: производили замеры, гидрологические разрезы выстраивали. Вечером — к себе на корабль, под душ, в каюту с «кондишеном». Нас иногда в гости приглашали. Ходили по очереди…

Тут же рядом и американцы, понятное дело, крутились. Куда от них денешься! Похоже, всё что надо они из первых рук узнают. Балласт не успеешь продуть, перископ высунуть — они уже тут как тут. Нам бы такую оперативность! Ну, мы на них особо внимания не обращали. Задача была — науку обеспечивать, а они нам не сильно мешали. К вечеру, прослушав горизонт, чтобы ни на кого не напороться, аккуратно всплываем. Американцы в сторонку отходят. Всё культурно и вежливо, честь по чести. Мех бьёт зарядку, свободные от вахты могут на боте сплавать на «Витязь», в бане помыться, кино на палубе посмотреть. Причём не только наше, но и американское. Их фрегат тут же неподалёку стоит, специально кормой повернувшись, чтобы и нам их фильмы видно было. Бойцы «Чапаева» в пятый раз смотреть уже не хотят, спиной к Василию Иванычу разворачиваются и в американский экран пялятся все как один. Замполит поначалу нервничал, телом загораживал, идеологическую диверсию предотвратить пытался, потом успокоился, сам смотрел, комментарии, правда, идеологически выдержанные давал. Не сумев предотвратить, возглавил бардак, как и положено. Но лафа кончилась, научная программа подошла к концу.