Камская обитель

Оставалось разузнать, что скрывалось в той части шкафа, которая была прикрыта створкой.

Шкаф служил перегородкой и отделял кухню от остального пространства комнаты.

Вдоль задней стены, где находилась дверь, была прибита широкая скамья, на которой сейчас лежала свернутая в рулон постель хозяина. Самого Андрея не было видно – его скрывала печь. Но женщина слышала характерные для кухни звуки: стук ножа по доске, хруст картошки, скрежет моркови по терке. До неё дошел запах мяса, и она почувствовала, насколько голодна. Желудок моментально отреагировал на аппетитный запах жестоким спазмом и громким урчанием. Женщина сглотнула горькую слюну и с надеждой воззрилась в тот угол, где кашеварил Андрей. А тот, словно почувствовав её состояние, выглянул, заговорщески подмигнул.

– Немного терпения и будем обедать.

Женщина в ответ улыбнулась и, чтобы скрыть голодный блеск в глазах, повернулась к стене, разделенной пополам шкафом. На толстых гвоздях, набитых на бревна, висело два ружья, ножи в чехлах и патронташ. В центре этой немудреной композиции находилась довольно крупная фотография, на которой женщина разглядела группу вооруженных людей, то ли солдат, то ли охотников.

– Это мы с ребятами в Афгане, – пояснил показавшийся из-за печки Андрей, вытирающий на ходу руки. – Восемьдесят третий год. Из тех, кто тогда фотографировался, половины нет. Одни погибли еще там, другие здесь…Вернее, умерли потом кто от ран, кто от пьянства. Вот этот в середине, с гитарой, мой дружок Серега Ичигов. Живет сейчас в Нижнекамске, мы с ним хоть редко, но встречаемся.

Андрей глянул на будильник, приткнувшийся на книжной полочке, потом, словно не поверил часам, поглядел в окно.

– Пока суп на плите доходит, я пойду баньку затоплю. Сегодня суббота, – смущенно проговорил Жилин. – А вы пока вот это выпейте,—он поставил на стол кружку с темно-красным отваром. – Там внизу ягоды, так вы их съешьте, чтобы желудок заработал, настроился на пищу.

В ответ женщина лишь грустно улыбнулась: муки голода становились все сильнее, а обед откладывался на неопределенное время.

Когда хозяин покинул комнату, она попробовала сесть удобнее, но мягкая перина держала её в крепких объятиях, и единственное, что ей удалось, так это приподняться чуть выше. Взяв в руки кружку и отхлебнув пахучее варево, женщина по второму кругу начала оглядывать место, где она провела пятеро суток.

Стены были бревенчатые, мастерски протыканные светлой паклей, потолок и пол из широких досок, тщательно пригнанных друг к другу. Потолок покрашен белой краской, пол – темно-коричневой.

На окнах занавесок не было, но одно окно между книжными полками сверху было закрыто плотным картоном, по-видимому, таким образом хозяин, читая за столом, защищался от яркого солнца.

Итак, это было спартанское, довольно чистое жилище одинокого мужчины, с минимумом мебели и без расчета на большую семью. Но удивительное дело: все в этой комнате женщине нравилось! И эта печка посередине, и своеобразный уют дома, где каждая вещь знает свое место и находится здесь только потому, что в ней нуждаются. Ей нравился запах, исходящий от дров в раскалившейся печке, и дробный стук крышки закипевшего чайника, отставленного чуть в сторону от основного пламени. Какой-то родной ей казалась стена, составленная из окон и книжных полок, а боевой арсенал на больших гвоздях рождал чувство защищенности.

На плите зашипело, и первым порывом гостьи было вскочить и предотвратить выливание бульона из кастрюли. Но в последнюю секунду она поняла, что рискует, вставая с постели: голова тут же отозвалась острой болью на резкое движение тела. Снова зашипело, и по комнате поплыл обалденный запах чуть припаленного мяса.

– Как есть хочется, – вздохнула гостья и уставилась взглядом на то место, откуда слышалось шипение. В промежутке между печкой и шкафом с одеждой она разглядела часть окна, стол под ним, а на столе какой-то кухонный агрегат. Чем дольше женщина смотрела на него, тем активнее отзывалось на её взгляд сознание. Этот агрегат напомнил ей другой, похожий. Из полного беспамятства вдруг выплыла картина: оголенные руки в цветастых прихватках вытаскивают из чрева агрегата металлический поднос с кусками запеченной рыбы. Женщина на секунду почувствовала запах рыбы, специй и майонеза из своего воспоминания. Но кто это был? Чьи руки вытаскивали запеченную рыбу из чудо-печки?

– Чудо-печь, – вслух произнесла женщина и внимательно поглядела на свои руки. Царапины, кровоподтеки, на левой ладони рваная рана от основания указательного пальца и до запястья. И сбитые в кровь пальцы с обломанными ногтями и остатком розового лака на них. Нет, эти руки не похожи на те, из воспоминания. А может, они стали такими только недавно? Ведь она совершенно не помнит, что произошло с ней, почему она здесь оказалась, откуда разбитая голова и ободранные руки. И, в конце-то концов, как её зовут?!

На крыльце послышались шаги, в окне, выходящем площадку перед входной дверью, мелькнул профиль Андрея.