Камуфлет

– Андрей Иванович, у меня дело… – начал Ванзаров, но был немедленно схвачен в охапку и препровожден к столу. Сила у Жарко оказалась просто какой-то бурлацкой.

– А вот выпей с нами за науку и прогресс! – с мрачной решимостью потребовал русский мсье и немедленно наполнил бокал бордовой жидкостью.

Имея солидный опыт подобных коллизий, Родион Георгиевич отнекиваться не стал, а приготовился нести свой крест, лишь потребовал рюмку водки, сославшись на изжогу от вина. Рюмок не нашлось, использовали бокал, все равно доверху.

Обжигающая жидкость растворилась в голодном теле коллежского советника бесследно.

– Вот за это люблю! – крикнул Жарко и полез целоваться в губы.

Тут уж Ванзаров увернулся как мог и только спросил:

– Могу ли знать… – но был нахально оборван.

– Да знаю, что тебе надо! На вот… – и Андрей Иванович протянул смятую бумажку.

Клочок оказался чеком Азовско-Донского банка. Двадцать пять рублей заверены подписью, читаемой без труда. Росчерк показывал натуру решительную, волевую и способную на поступок, как сказала бы графология. Ценность банковского документа трудно переоценить: убийца руку приложил. Но возник простой вопрос: это неоспоримое доказательство того, что Берс, и никто иной, приходил вместе с Морозовым. Выходит, он – гений гипноза? Верится с трудом. Какой же вывод? В логической цепочке изъян. Только где слабое звено?

– Не вспомнили того серба или болгарина, который подавал больфие надежды в гипнозе? – спросил Ванзаров.

– А вот выпей со мной за психологию! – заявил Жарко.

Пришлось подчиниться. Андрей Иванович отер губы и сообщил:

– Фамилия у него, кажется, Петрович… Нет, постой, Иванович… Вот ведь, видел же, а не могу вспомнить!

– Кого видели? – осторожно переспросил коллежский советник, ощутив приятность во всем теле от второго бокала водки.

– Да Петровича этого…

– Могу ли знать, где?

– Утром в «Польской кофейне». Пошел позавтракать, вот в дверях и разминулись. Ну, поначалу не обратил внимания, думаю, просто лицо знакомое, а уж после вспомнил – точно Петрович… Или Иванович?

– Точно он был?

– А вот не скажу, пока третью не изволишь! – глазки Жарко шаловливо сожмурились.

Родион Георгиевич выхватил помятую «живую картину» и ткнул в Мемнона:

– Похож?

Гипнотизер сощурился и вдруг совершенно трезво заявил:

– Да ведь это ж Петрович…

А доктор Звягинцев отчаянно махнул рукой, чуть не свалившись с дивана, и заявил:

– Был, да исчез!

10 августа, половина десятого утра, +16 °C.

Дворцовая площадь

Появился легкий ветерок, еще теплый и милый, поиграл дамскими шляпками, тронул полы сюртуков и скрылся. А вот господина, плотно закутанного в летнее пальто, несколько передернуло. Им заметно владело нервное возбуждение. Глубже вжался он в диванчик пролетки, впрочем, не обычной, а с дюжим молодцем на козлах. Экипаж стоял у Александровского сада так, чтобы Зимний дворец просматривался с ладони.

Как водится в ранний час, на главной площади империи пусто. Проскачут гвардейцы-кавалергарды, проедет экипаж, пробежит нарочный, и снова над брусчаткой царит тишина.

Но в это утро наметанный глаз приметил бы странную коллизию. На прилегающих к площади улицах неторопливо кружили конные жандармские патрули. Особых событий в столице не намечалось, так что повышенная плотность голубых мундиров вызывала интерес. Впрочем, кто посмеет задавать вопросы! Положено, и все тут. Вот потому и некому спросить, отчего это полкам петербургского гарнизона приказано оставаться в казармах, как и ротам полиции, непременно в этот ничем не примечательный день.

Возможно, ответы знал господин, зябнувший в пролетке, но и он молчаливо озирал расстилавшееся пространство. Вдруг ему привиделось нечто любопытное в дальнем конце площади. Расстегнув пальто, наблюдатель извлек полевой бинокль, пристроил зрительные трубы за спину возницы и прошептал:

– Молодец, тоже терпения не хватило.

Интерес будила фигура в мундире жандармского полковника, неторопливо гулявшая поблизости Певческого моста.

Господин продолжил бы следить за офицером, но к нему поворотился сидевший на козлах:

– Прибыли, господин полковник.

И правда, от конного империала к фигурной решетке дворца гусиными шажками двигалась колонна девчушек, обшитых с одного куска серой мануфактуры. Процессию из двадцати сироток сопровождала дюжина дам в наглухо задраенных платьях откровенно серого фасона. Впереди вышагивал дородный господин, то и дело промокавший лоб.

Колонну встретил караул дворцовой полиции. Возглавляющий ее господин с поклоном что-то доложил, дежурный ротмистр пересчитал наличный состав барышень, сверился со списком и, отдав честь, дозволил следовать во внутренние помещения. Серая толпа змейкой проскользнула в обитель высшей власти.

Господин в пролетке повел биноклем по площади и пробормотал тревожно:

– Где же ты, голубчик… Не опоздал бы…