Камуфлет

Поразмыслив, Александр Васильевич понял: добром это не кончится. Стоит России дать свободу, о которой с упоением воет интеллигентская орда, как страна захлебнется в крови. Начнут с Думы — кончат пугачевщиной. Почему? А не создан русский человек для свободы. Ему дубина нужна, чтоб била его вовремя, но не до смерти. Вот тогда будет он счастлив. Свобода в Англии хороша, а у нас не может быть ничего лучше просвещенной тирании. Русский человек — раб по исторической необходимости. А раб счастлив не свободой, но отсутствием бессмысленной жестокости. Александр III понимал это и правил счастливо. А этот… Империю трясет от шторма фабричных стачек и крестьянских пожаров. Еще позор Мукдена и Цусимы не забыт, еще тянется проигранная война. Нет бы стальной рукой умиротворить державу, а он вожжи отпускает! Ох, Петра бы…

Так или вроде, размышлял начальник «охранки» полковник Герасимов. Но и под пыткой не признался бы в том. Потому что старался о благе империи живота не щадя. Впрочем, самоотверженность была излишней. Все, чего смог он добиться в высших сферах, — продлить в столицах и Варшаве, да и то на пару месяцев, состояние усиленной охраны «для сохранения порядка и спокойствия». А какой порядок, когда выборы надвигаются?!

Александр Васильевич с грохотом отодвинул кресло и принялся мерить паркет, давя каблуками юфтевых сапогов солнечные отражения оконных рам.

Начальник Охранного отделения числился влиятельным лицом империи. Равняться с ним мог разве что вице-директор Департамента полиции Рачковский или товарищ министр внутренних дел Трепов, к тому же генерал-губернатор столицы. И все равно беспомощен он перед высшей глупостью.

В двери уверенно постучали. Полковник сорвался недовольным окриком. Вошел ротмистр Модль, его личный помощник.

Блестящая карьера жандарма научила Александра Васильевича доверять только тем, кого он сам закалил в суровых испытаниях. Выдержать проверку Герасимова смогли немногие; те, кто не пугался крови, исполняя приказы, быстро продвигались вместе с сюзереном. Полковник требовал преданности слепой и безоговорочной. При нем Модль служил лишь два года, но сумел доказать, что нервы у него отсутствуют и приказ замуровать живьем мать родную, выполнит не дрогнув. Натаскали его на выполнение самых сложных дел, о которых и знать не полагалось. Пока молодой жандарм не подводил, а дно Невы да глухие овраги надежно скрывали доказательства верности. В общем, ротмистр пользовался особым доверием.

Герасимов тепло поприветствовал помощника, предложив располагаться за столом совещаний:

— Чаю не желаете?

— Благодарю, господин полковник, довольно жарко.

— Тогда к делу. Удалось проверить информацию «Рафаэля»?

— Разрешите доложить?

— Прошу без формальностей.

— Слушаюсь… — Модль развязал картонную папку и пододвинул к начальнику. — Здесь собраны сведения касательно информации агента. Все подтверждается буквально. Указанное лицо…

Тут Модль осекся, как будто не в силах произнести нечто важное.

Не отрывая взгляд от бумаг, Герасимов кивнул.

— Исключаете ошибку или подтасовку? — спросил он, отчеркивая ногтем строчку.

— Выглядит натурально. Вероятность обмана крайне мала. К тому же… — Ротмистр выудил сложенную вчетверо бумажку, оказавшуюся фотографическим снимком. — Извольте взглянуть…

Портрет вызывал разнообразные чувства, из которых удивление казалось самым слабым. Герасимов укрыл мятую карточку в папку и спросил:

— Ваши выводы?

— Агент не блефует. Прикажете выйти прямо на объект?

— Ни в коем случае. Пусть «Рафаэль» сам опекает. Мы должны быть в стороне, хотя бы формально. Ну, возьмете его, что дальше? В камеру прятать? На явочной квартире держать? Нет уж, пусть погуляет на свободе. Раз ему это удавалось делать до сих пор.

Герасимов убрал папку в сейф и вернулся за стол:

— Теперь главное. Долго скрывать подобную бомбу не удастся. Решение предстоит принимать быстро, если не сказать здесь и сейчас. Выпускать нельзя, и отдавать в чужие руки такой подарок — верх легкомыслия.

Ротмистр проявил спокойную готовность:

— Приказывайте, господин полковник.

— Голубчик, что приказывать! — Герасимов невольно повысил голос. — Тут приказы не подходят. Понимаете, чем рискуете?

— Так точно. Если готовы вы, я последую за вами не раздумывая. А погибать, так ведь раз.

В немигающих глаза помощника царило спокойствие и безмятежность, как в омуте. «Счастье-то — вот оно — не отдавать приказ, а не раздумывая повиноваться».

Александр Васильевич под взглядом этим вдруг понял, что прижат к стенке и отступать некуда. Как-то само собой так вышло.

— Прекрасно! — командирским тоном произнес он. — Я в вас не ошибся.

— Благодарю, господин полковник.

Начальник встал, подскочил и ротмистр, взяв стойку «смирно».

— Операцию приказываю начать сегодня же. Назовем ее «ВВП». Что и когда делать, вам известно. В эти дни особое внимание обратить на действия «Рафаэля». Не вмешивайтесь, но не упускайте из вида. Все должно произойти само собой. Тогда успех неизбежен. В случае малейшей опасности уходите в сторону и заметайте следы… Кого предлагаете на «ягненка»?

— Ванзарова из сыскной.