Камышовый кот Иван Иванович

Из больницы несостоявшегося призывника выписали лишь после Нового года. А хромать он перестал только к маю, когда уже с весенним призывом всё-таки отправился в армию…

Как выяснилось вскоре, Ваня Брянцев и его жена Тася не зря так сильно тревожились за военную судьбу их сына.

Двое ребят из их района, вместе с которыми Николай должен был направиться в один и тот же учебный отряд, после месяца «учебки», необстрелянные и мало что в боевом искусстве познавшие, оказались перед Новым Годом в городе Грозном. Там они в составе своего полка должны были штурмовать президентский дворец. Однако Нового года они не встретили. И домой они не вернулись.

…Даже в цинковых гробах. И до сих пор их родители, жители древнерусского приозерья, не знают, где находятся останки их погибших сыновей… Впрочем, та же доля выпала почти всем бойцам полка, в котором они служили. И в котором должен был бы служить сын Вани и Таси…

Призванный на службу уже весной, Николай прошёл, тем не менее, сквозь свои огонь и воды. Он оказался тоже на юге — но по своей воле, а, главное, боевое крещение он получил после надёжной подготовки, да ещё и прикрываемый обстрелянными и опытными «дедами». В бою, а не в бессмысленной мясорубке. Парня из талабской деревни обжёг свинец на таджико-афганской границе… И долго ещё после «дембиля» Николаю снилась пещера в памирском ущелье, в которой он просидел часов десять, огнём перекрывая путь каравану с наркотиками. Душманы, охранявшие этот наркокараван, «вычислили» укрытие пограничников и послали туда несколько мин…

И всё-таки Коля Брянцев вернулся в Старый Бор не только живым, но и здоровым. Разве что очень сильно стал курить…

8. ПОСЛЕДНИЙ ПОДВИГ

А теперь в моём повествовании настала пора для самых печальных его страниц.

Писать их мне, поверьте, очень тяжело, и вот именно сейчас я всерьёз жалею, что лишён способности сводить к шутке свои обещания. А ведь мною в самом начале было обещано вам, что вы узнаете историю не только жизни, но и смерти камышового кота Ивана Ивановича. Я рассказал вам его славную жизнь — опустив, правда, немало интересных, головокружительных или просто забавных подробностей. Но главное вы узнали.

Теперь пришло время рассказать о его смерти. Верней, о гибели. А она, гибель Ивана Ивановича, была ещё более доблестной, чем его жизнь.

…Вы думаете, может быть: он погиб в битве с волками или с какими-либо другими крупными хищниками, защищая скот и птицу своих хозяев. Нет, хотя числился за ним и поединок с молодым волком, позарившимся на брянцевских овечек. И не стал тот поединок победным для волка, хотя и наш герой долго после того зализывал и лечил свои серьёзные раны. Однако, когда к брянцевской усадьбе подошла морозной зимней ночью уже целая стая волков, полная жажды отмщения — её встретила картечь из ружей Вани, Шатуна и других староборцев… Нет, не в битвах с недругами из леса, с полей или с неба погиб камышовый кот, проведший свою жизнь под людским кровом. И не от недоброй людской руки он принял смерть.

Он погиб от своей любви к людям.

…Нет правил без исключений. Вы уже знаете, что Иван Иванович был привязан лишь к Брянцевым. И только к ним. Все остальные двуногие, даже друзья Брянцевых, даже те, к кому Ваня, Тася, Вера, Федя и Коля очень благоволили, душевного расположения или хотя бы лёгкой симпатии от брянцевского приёмыша добиться не могли.

Но и тут однажды наступило время для исключения из правил. И это исключение оказалось гибельным для нашего героя…

Началось с того, что Венька Шатун, он же Вениамин Круглов — женился. На сорок первом году жизни — и в первый раз. Это произошло через несколько месяцев после ухода Коли Брянцева в армию. Однажды он поехал по своим заботам в Талабск и надолго там задержался. В Старом Бору начали уже волноваться… Но Веня вернулся — да не один, а с молодой, статной и высокой красавицей. Она была очень не похожа на подавляющее большинство женщин талабской земли, как правило, светлоглазых и светловолосых. Её волосы были черны, как смоль, и антрацитной чернотой сверкали её огромные глаза. Поначалу кое-кто принял её за уроженку либо азиатских степей, либо кавказских гор. Но её тонкий, будто из слоновой кости вырезанный нос не был ни приплюснут, как у степнячек, ни наделён кавказской горбинкой, и невероятной плавностью отличался овал её лица… И, когда Вениамин в первый же день по возвращению пришёл с нею к Брянцевым, Ваня долго вглядывался в неё, а потом всплеснул руками и ахнул:

«Ассия!»

…Бог весть какими судьбами попал в Талабск, в северо-западный русский край её отец, офицер афганской армии, бежавший от резни, которая охватила его родину после ухода оттуда наших. Вскоре он здесь и зачах — и от старых ран, и в тоске по далёкой жаркой отчизне, и от горя, от чёрных переживаний за то, что вся его жизнь, как ему стало видеться, пошла прахом… Ассия же вышла замуж за нашего офицера-десантника, когда-то тоже воевавшего под Гератом и Кандагаром, но детей с ним завести не успела — овдовела через полгода после свадьбы.