Канадские охотники

— Понял, ваше превосходительство, — с готовностью отвечает Том, выдавая сразу свое прошлое — охотника за скальпами.

При этих словах он хватает ружье и мгновенно стреляет в несчастного, который падает с перебитой ногой, громко воя. Потом произносит, зловеще усмехаясь:

— Вот вам, Кровавые люди, мясо, какое вы любите. Прыгайте, пойте, ешьте и пейте! Господин развлекается. И никому об этом не рассказывайте, если хотите и в следующий раз получать подарки.

ГЛАВА 5

Беспощаднее каннибалов. — Фотоснимки. — Фонограф. — Как снимают скальп. — С живого снята кожа. — Каннибал съедает сердце жертвы. — Дележ. — «Спасибо, я этого не ем». — Радости цивилизованных людей.

Индейцы, которых охотники давно окрестили «Дурной народ» или «Кровавые люди», как правило, — кочевники. Пробовать поселить их на одном месте на такой-то широте и такой-то долготе — бесплодная фантазия.

Кровавые люди ведут свое происхождение от двух племен: одно — из Британской Колумбии, другое — из Юкона. Они кочуют по Скалистым горам, нигде не останавливаясь надолго, бродят в поисках дичи, которую съедают живьем, или в поисках самой лучшей добычи из всех возможных — человека, вкус плоти которого для каннибалов особо притягателен.

Сегодня их встретишь недалеко от истока реки Лайард, месяц спустя они уже на реке Пис (река Мира). На зиму антропофаги идут на юг, к реке Фрейзер и ее притокам, а потом, без всяких объяснимых причин, направляются к Юкону или к Маккензи.

Не поддающиеся никакому влиянию цивилизации, совершенно равнодушные к словам миссионеров, не меняясь ни внешне, ни душевно, самые дикие среди двуногих и четвероногих существ, они перемещаются с места на место, подчиняясь таинственным законам миграции и зову необоримой чудовищной страсти — отведать человеческого мяса.

Остальные индейцы — оседлые, кормящиеся плодами земли, презирают их, проклинают и вместе с тем боятся, как в наших краях боятся возчиков-цыган, которые, проходя через села, хорошенько обчищают чужие дворы.

Но если цыгане ограничиваются в своих кражах пустяками — разорят сад, прихватят курочку или гуся, то Кровавые люди днем и ночью охотятся на человека: поджидают в засаде одинокого путешественника или охотника, нападают, пока ушел мужчина, на семью, расположившуюся в палатке, убивают всех, кто им подвернется под руку, и, как хищные звери, набрасываются на свою добычу, справляя чудовищный пир.

Их страсть так упорна, что ни дети не чувствуют себя в безопасности возле родителей, ни родители возле детей. Достаточно пустяка, несчастного случая, перелома ноги, болезни или смерти близкого человека, и Кровавые люди задушат сломавшего ногу, прикончат больного, съедят покойника, а то пустят кровь ребенку и пируют в окружении пострадавшей семьи, пожирая кого-нибудь из близких. Впрочем, их обычаи напоминают обычаи краснокожих Северной Америки, на которых они и внешне смахивают — те снимают с жертвы скальп[54] и предают несчастного самым изощренным пыткам.

Таковы вкратце дикари, встреченные сэром Джорджем Лесли в самом начале его охоты на бигорна в Скалистых горах.

Когда носильщик-индеец упал, подстреленный американцем, раздались кровожадные вопли; бедняга, попав в руки каннибалов, напрасно звал на помощь.

Несчастный, верой и правдой служивший европейцам, недавно под влиянием канадского священника принявший христианство, напоминает о своей безупречной службе, взывает к белым людям во имя Христа и в качестве последней меры осеняет себя крестным знамением.

Сэр Джордж наблюдает эту сцену, чуть усмехаясь и слушая американца, который переводит ему с диалекта душераздирающие жалобы несчастного.

Джо побледнел, взволнованно следит за происходящим, но не выражает своих чувств, как и положено слуге в почтенном доме. Один индеец из племени Дурной народ, похожий на вождя, с отличительным пером птицы дрофы в волосах, крепко собирает в кулак левой руки волосы носильщика, в правую берет нож…

Англичанин поднимает фотоаппарат, похожий на случайно попавшуюся коробку, размером не больше шапки, без треножника, без накидки.

Щелк! Мгновенный снимок в тот момент, когда нож вычерчивает кровавую линию вокруг лба, за ушами, на затылке; на лице жертвы — неописуемое выражение ужаса, гнева, муки и отчаяния. Сочетание столь разных эмоций являло взору нечто пугающее; ни карандаш, ни кисть не в силах этого запечатлеть — только мгновенный снимок.

Люди, расположившиеся вокруг, представляли собой зрелище странное и страшное: каннибал снимал скальп, остальные, наклонившись, положив ладони на колени и высоко задрав головы, оглашали лес громкими криками, от яркого солнца глаза и зубы дикарей сверкали, а спины и руки отливали медью.

— Какая жалость, — проговорил сэр Джордж, — что невозможно сделать цветное фото!

В этот миг ему приходит в голову чудовищная мысль, и он кричит, словно каннибалы могут его понять:

— Остановитесь!